Зная Диану, Милана знала, что она в действительности могла бы это сделать, если, конечно, совсем вывести её из себя. Но потом она могла бы и пожалеть, хотя в случае с этой соседкой – навряд ли. Но Милана так бы никогда не сделала, она бы даже не начала подобный спор.

Милана вернулась в комнату – высушила волосы, причесалась и убрала их в высокий хвост, но передние пряди выбивались и свисали по бокам, и они отправились за уши. Она сидела на краю кровати – из окна солнце припекало спину, а она пыталась по кусочкам собрать голову. Но точно не хватало нескольких пазлов – они выпали и затерялись шесть месяцев назад.

Милана оделась и встала перед зеркалом. Синяки под глазами, уставший и тяжёлый взгляд; если сравнивать с фотографиями, то видно, что Милана немного похудела, волосы стали тусклее, хотя на её светлых это было не сильно заметно, а кожа как будто стала тоньше. Вздохнув, Милана потревожила пыль – откопала в хаосе на комоде ободок с маленькими реалистичными бутонами бирюзовых роз и надела его. На полу она нашла розовые очки с толстой рамкой оправы, а розовые линзы имели форму сердец. В уголок зеркала была вставлена фотография с Анной: Милана была в этих же очках, подруга в таких же, но фиолетового цвета, а вместо двух привычных кос – рожки-косички из волос с розовыми лентами.

Милана взяла из маленькой шкатулки серебряное кольцо с маленьким искусственным камушком и надела. Два года назад они решили скинуться себе на общий подарок на Новый Год – кулон для лучших подруг, который на самом деле является двумя кулонами, и если их сложить, то они выглядят как один. Но, к сожалению, когда они пришли в небольшой ювелирный магазин то тот двойной кулон, который они присмотрели, уже был продан. И тогда они решили купить одинаковые кольца и подарить друг другу.

Милана стояла с несколько секунд и потирала кольцо – думала, вспоминала. Но многообразие весёлых и светлых воспоминаний раздирало сердце, словно голодный хищник добычу. Милана вздохнула и сняла кольцо – прошла к столу и положила его на пыльный ноутбук.

Встав слева у стола, Милана взяла первый попавшийся продолговатый предмет, которым оказался красный маркер и зачеркнула все пункты «To do list», кроме последнего. Закусив губу, она медлила; в глазах трепыхались: сомнения, огоньки страха. Она взглянула на верхний правый угол пробковой доски, где была фотография с широкими улыбками – и осколки души всколыхнулись, звеня невыносимой болью. Милана зачеркнула последний пункт, надела очки-сердечки, пшикнула на себя духами, которые подарила Анна, вынула из дневника на кровати конверт и положила его на ноутбук, рядом с кольцом. И взяв смартфон и наушники, она вышла из комнаты.

Проверив плиту на кухне, утюг в гостиной, Милана вернулась в коридор и надела белые босоножки с лёгкой подошвой как у кроссовок; вставила наушники в уши, нашла свой плейлист «Lana Del Rey избранное» и нажала случайный порядок.

В наушниках заиграла песня «Summertime Sadness».

До того, как закончился тихий проигрыш и прозвучали слова: «Kiss me hard before you go. Summertime sadness…» – Милана вышла в прохладный подъезд, в котором пахло хлоркой.

Заперев дверь на два оборота, Милана спустилась с третьего этажа на первый и сунула ключи в щель их почтового металлического ящика – помедлила, но разжала пальцы, и они с шумом упали на донышко.

Вдох, выдох; Милана нажала кнопку домофона и вышла наружу – в розово-солнечное утро.

Милана вышла из первого подъезда пятиэтажного дома: бледно-сиреневая штукатурка, довольно старый, но в хорошем состоянии.

– О, – раздался из окна голос пожилой женщины, – Милана. Ты бы слышала, что твоя сестра мне сегодня сказала! Как у неё только язык повернулся…!