Оставив после себя немногое: покосившийся дом да одежду, – папа и мама Симона ушли в мир иной. За воспоминания о родителях мальчишка не держался, будто появился на свет не благодаря этим людям, а случайно – может, его выкинула на берег река или низвергла высокая гора?

Однажды Мариса, застигнутая врасплох трагичной историей друга, решила во что бы то ни стало узнать, кем были его родные. Возможно, они трудились на полях, как это делали их добродушные соседушки, или были сапожниками со своей лавкой в центре их селения? Или, может, занимались охотой на диких кабанов?

Но любой вопрос о родителях «глупого сиротки» (так про него за глаза говорили деревенские) воспринимался в штыки «воспитанными взрослыми», а кое-кто даже не стеснялся переспрашивать, мол, о чём вообще был разговор. Многие как будто не помнили, как, зачем, для чего и при каких обстоятельствах у них появился такой сосед, как Симон, словно он, этот криворукий, смешной мальчик, у которого ни одно дело не получалось доводить до конца, был всегда.

Да и не удивительно, что сирота мало что понимал в обыденных вещах: житейским делам ведь его никто не обучал, а самому догадаться в своё время, что есть рыболовство и охота, не удавалось.

У Марисы он часто спрашивал о земле, о дожде, о погодных явлениях – его интересовали всходы культурных растений, посев и живучесть некоторых видов. Большая радость одолевала Симона, когда на свет появлялись маленькие ростки. Правда, яблоня у него засохла, потому что мальчик часто пропускал полив, витая в облаках, клубнику затоптали зайцы, а репу съел крот, которого жалко было глушить лопатой по слепой голове – есть ведь и ему хотелось.

Выращивать более или менее сносно получалось только помидоры и капусту. «О, – уверял мальчишка, – за такие овощи династию продать – раз плюнуть». Мариса в хвастливые разговорчики предпочитала не вмешиваться, подыгрывая фантазёру, а Кот, всегда восседающий на её коленях, словно на троне, на реплики Симона плевался и на особо занимательных моментах усмехался в белые усы.

Стоить без ложной скромности отметить, что на дружбе с этими двумя жизнь сироты и держалась. Обычно тощий и бледный, к лету урожайного года он стал жилистым, сильным и крепким подобно ореховой скорлупе. Кожа рук стала золотой от палящего солнца Чудесных Земель, а волосы выцвели, превратившись в солому, что ели коровы отца Марисы.

К слову, родитель девочки был честным крестьянином, знающим своё дело, как пять пальцев левой руки. У него была своя мельница – высокая, уютная, с большими жерновами внутри и мешками муки такой высокой пробы, что не сыскать ей подобной во всех Чудесных Землях.

Пропадая на любимой работе, крестьянин никогда не забывал и про любимую семью – скот и дети всегда были сыты, жена – в новой, приличной одежде, Кот – с миской молока у лежанки.

В своей жизни мельник старался придерживаться добра и справедливости, быть тем, кто не судит другого по внешнему виду и по мнимым заслугам, кто видит разницу между красотой наружной и внутренней. За это его и ценил каждый житель деревни.

Если случалось, что фермеры ссорились по поводу того, чья лошадь быстрее, мужчина предлагал выяснить это на практике. Если первые модницы собирались на бал, они всегда просили совета у мельника, а тот, хмурясь и понапрасну беспокоясь, бубнил что-то себе под круглый нос.

Отец Марисы – терпеливый человек, с жаром верящий в дело его жизни, поэтому, когда дочка, единственная среди оравы сыновей (да-да, четыре сыночка и лапочка-дочка), предложила ему в качестве нового работника Симона – этого прохиндея с мечтательным взором, – мельник раздумывал три дня.