– Не связывайся с ним, с некоторыми просто лучше согласиться, – мудро подметила Астра, чего от вспыльчивой принцессы никто не ожидал. Недаром пишут, что приключения учат многому.

Тропа до источника, к которому и вели все дороги глухого леса, была извилистая и опасная – Стеф пару раз подвернул ногу, а Волчица ободрала лапу. Юный делец порывался ныть, такова его природа, но принцесса-картошка умело пресекала все попытки. Стеф заметил, что теперь она бодрится и не раскисает, поддерживает силу духа в их небольшой команде, даже шутит, неумело, но всё же шутит! Стеф был очень рад такому положению дел.

Еле дойдя до источника, искатели приключений плюхнулись на траву. Астра, не замечая усталости своих спутников, прыгнула в воду камушком: её окрыляла мысль о возвращении в человеческий облик. Прошло несколько минут, час, а принцесса так и не выплывала. Стеф, испугавшись до прокушенной губы, сиганул за ней. Вытащив мокрый овощ, он обтер его своей рубашкой и пробормотал:

– Ну, похоже, теперь ты картошина навсегда…

Астра, рассыпая проклятия налево и направо, выла от отчаяния, пока мальчишка с коровой, преспокойно жующей дикорастущий клевер, не возразил:

– А почему вы вообще решили, что ручей волшебный? Я сюда всю жизнь Зорьку вожу, и пока она не заговорила.

Волчица закатила глаза и, размяв затёкшие мышцы, сказала:

– Если она не хочет говорить с тобой, это ещё не значит, что она не может.

Мальчик ахнул, в удивлении поднося маленькую ладошку к бешено бьющемуся сердцу:

– Зорька, если ты меня ненавидишь, ответь прямо!

Корова, поднимая взгляд от травы, промычала протяжно и высоко, пугая пролетающих мимо птиц и мошек. Волчица захохотала, подмечая, что так мальчику-торговцу и надо. А потом, взглянув на Стефа и Астру, задала вдруг вопрос:

– Действительно, неужели ручей способен спасти принцессу и снять с неё заклятие? Почему это не должен сделать, допустим, поцелуй истинной любви?

Астра, тихонько завывая на пару с опечаленным мальчишкой, выдавила из себя:

– Потому что мачеха…

И стоило её словам упасть у воды, как тут же из воздуха появилась королева Садовых Роз собственной персоной. Её виноватые глаза, скрытые за тенью дум, быстро пробежались по спутникам, очутившимся у ручья. Стефана, мальчика-поварёнка, она знала, а вот Волчицу и безутешно ревущего ребёнка с коровой ей довелось видеть впервые. Заметив, наконец, в руках растерянного Стефа принцессу-картошку, она жестом острого ноготка перенесла её к себе, заставив повиснуть напротив. Набрав в грудь побольше воздуха, королева принялась говорить:

– Мою реплику про поцелуй истинной любви украла сообразительная хищница, ну, беды в этом нет. Могу лишь ответить, что это действительно так, – все в изумлении уставились на мачеху заколдованной принцессы. – Да, взбеленила ты меня знатно, дочка, но, думаю, моя обида ясна и желание запутать Вас с ручьём тоже, потому что и я свою вину осознала.

Тишина мягким облаком опустилась на воду. Перестали шелестеть деревья, остановился ветер, и даже Зорька застыла, точно понимала происходящее.

– Мне жаль, что я заставила тебя пройти через те испытания, которые возникли на твоём пути. Прости меня.

Все с нетерпением ждали, что же ответит Астра, но та будто и не хотела ничего говорить, пока детская гордость не уступила место принятию:

– Я хочу, чтобы ты знала, что я ни капли не жалею о пережитых приключениях и очень счастлива, что испытать всё это мне выпало… со Стефаном, Волчицей и тем врунишкой с его несчастной коровой. Спасибо тебе и… прости меня. Простите меня все!

Королева-мачеха улыбнулась дрожащими губами и, поднеся к себе картошину, нежно поцеловала её прямо в мокрую кожицу. Глаза защипало то ли от слёз, то ли от волшебства, возникшего от любви, но уже через мгновение перед ними нарисовалась Астра из плоти и крови, в своём помятом розовом платьице и хрустальных туфельках.