– Вот ведь зараза, – пробормотал Петр с досады, – Не пойдет она за старика. Пятнадцать годков разницы. Шалишь, парень. Забудь.

Вот уже и берег. Только какой-то куль стоит прямо у самой мельницы.

Петр осторожно подошёл ближе, и в тот же миг куль захлопал себя по бокам и пыхнул папироской.

"Да чтоб тебя! Припёрся! Ну и ладно! Пойду в другое место. Река большая – места всем хватит".

Петр отошёл чуть подальше, там за изгибом реки было свалено множество коряг и камней – лучшее место поставить верши не придумать. А вот удочку закинуть может и не получиться.

Быстро скинув ношу, Петр занялся установкой снастей. Много не набежит, но гривенник заработать можно.

Раскидал прикормку и сдвинулся ближе к оживившемуся городскому соседу.

"Только не топай как в прошлый раз", – подумал про себя Петька, – "и всё у нас получится. Тише. Тише"!

А куль уже расчехлился и принялся разбирать свой обширный багаж. Под несколько маскарадным костюмом скрывался типичный горожанин, примерный семьянин, профессор университета и страстный любитель рыбалки Порфирий Николаевич Укосов.

Будучи женатым на властной, своенравной даме, он наслаждался тишиной и покоем. Другая же часть степенного гражданина была азартным игроком, и рыбалка, пусть и не полностью, но хотя бы частично, компенсировала эту пагубную страсть. Именно благодаря этой страсти он сбегал из дома сюда. Пришедший местный житель не пугал: рыбы хватит всем.

Светает. На черной глади воды прекрасно виден тонкий поплавок. Лениво подрагивает – мелочь играет. Но Петр будто и не замечает этого танца.

"Сватов заслать не трудно, только чем семью кормить буду. Доходы только на двоих – себя и черный день. Эх, кабы мануфактуру какую запустить – жаль капитала не хватает".

Поплавок дернулся и скрылся под водой.

Спокойно, уверенно Петька вытащил окунька и отправил в садок.

Поплавок Порфирия Николаевича также проявлял активность – резко утонул, потащив за собой удилище, – от неожиданности тот громко ахнул и крепко схватился за снасть.

– Вдоль берега иди! – крикнул ему Петр, – Провожай и подтягивай. Не резко. Пусть утомится.

Начищенные с вечера сапоги засасывал прибрежный ил, а добыча всё порывалась уйти с крючка. Порфирий Николаевич чувствовал, что ещё немного и удилище выскользнет из рук.

Пётр подоспел вовремя. Выхватив удилище, он ловко подвёл приличного размера щуку в услужливо поданный Порфирием Николаевичем сачок.

– Поздравляю, барин. Хороший улов, – сказал Пётр.

– Что вы, голубчик! Если б не вы, плакала бы моя удочка, – рассыпался в благодарностях Порфирий Николаевич и сразу же спросил, – А такое сегодня ещё может повториться?

– Кто ж его… Удите пока. Понадоблюсь, позовите.

– Ой, простите, не представился Порфирий Николаевич Укосов, любитель рыбной ловли. А как вас величать?

– Петр, – и немного смущённо добавил, – Иванович. Ну зовите, если что, Порфирий Николаевич.

***

Через два часа, когда уже начало припекать, два рыболова неторопливо беседовали на пути в сторону деревни, переживая раз за разом приключение сегодняшнего утра.

Сватов к Агафье Михайловне Пётр Иванович зашлет через месяц, сразу после того, как откроет рыболовную лавку в городе.

Хмурым сентябрьским днём по самой длинной и пустынной аллее парка Сокольники шла стройная, молодая, красивая дама.

Она была одна, грустна, немного рассеяна и встревожена, будто с ней приключилась беда.

К счастью низкие облака и холодный, северный ветер распугали всех праздношатающихся любителей поговорить. Ей и без посторонних было с кем пообщаться.

Неспешно, степенно меряя шагами бесконечную дорожку, в одиночестве она разговаривала с невидимым собеседником.