– Добрый… – я зеваю.

Моргаю растерянно, потому что в гостиной уже полумрак, что разбавляется только светом беззвучно работающего телевизора.

Который сейчас час?

– Вечер, – Кирилл Александрович подсказывает сам, усмехается устало, – почти даже ночь, Дарья Владимировна.

– А, – я сажусь и ёжусь.

После сна, как всегда, морозит.

И затёкшую руку из-под головы Яны я вынимаю аккуратно: суслики сопят рядом, по обе стороны от меня. Мы, ожидая дядю, смотрели про Кешу. Не знать блудного попугая – кощунство, я обязана была просветить монстров.

Вот только мультик закончился, а мы незаметно уснули: день у нас получился насыщенным.

Слишком насыщенным.

И, словно думая о том же, Кирилл Александрович интересуется пусть и тихо, но с откровенной издёвкой:

– Как зоопарк?

– Отлично, – сопеть начинают не только суслики, и на него я смотрю исподлобья.

Вот обязательно спросить, да?!

Что, сложно промолчать?!

Лучше б спросил, как его соседки, я ведь теперь всех, незамужних, знаю!

– Каких животных посмотрели? – этот вопрос звучит не менее ехидно.

Весело, и даже в полутьме комнаты я вижу, как от смеха у него подрагивают губы, а в глазах скачут бесята.

Ясно, зоопарк мне помнить будут долго.

И чего в общем-то ухмыляться насмешливо, а?

Ну подумаешь, я слегка перепутала. Север-юг, запад-восток, один район, другой… бывает. Эх… а началось всё так хорошо: не разнесли автобус, доехали до центра и…

…и два квартала я предложила прогуляться…

Гуляли мы полдня, потому что после пятого километра и высоток, коих в центре нет, пришлось признаться, что мы ушли не туда.

Кирилл Александрович, которому тут же позвонили и разнылись, ябедничая, суслики, долго ржал. Сначала поинтересовался, как я себя чувствую и не болит ли голова, затем поорал, что нечего по жаре шататься, а вот после он уже ржал.

Долго.

И с удовольствием.

И нет у меня никакого топографического кретинизма, просто я в зоопарке давно не была, забыла.

Лавров не поверил, суслики тоже, а я обиделась.

Поэтому ещё часа два монстры топали пешком, демонстрируя, что подыхают от жары, солнца и моей бесчувственности, которая отказалась покупать бедным детям минимум килограмм мороженого и ледяную воду.

– Монстры объявили, что завтра мы снова идём в зоопарк, – я страдальчески морщусь и жалуюсь.

Вот не зря я с детства не люблю этот зоопарк. Интуиция всегда говорила, что ничего хорошего там быть не может.

Не обманула.

– Они слона давно хотят посмотреть, – шёпотом и с улыбкой просвещает Кирилл Александрович, косится на спящих сусликов. – У Софьи Павловны аллергия, она категорически отказалась их туда вести, а нам всем всё некогда.

– И мишку… – сонно бормочет Ян, – Даша обещала нам мишку.

Он переворачивается и, обнимая подушку, снова сопит.

И говорить дальше при них мы не рискуем, и я, осторожно поднимаясь с дивана, принимаю протянутую руку. Не возражаю, когда, не выпуская моей руки, Кирилл Александрович тянет меня на кухню.

Сажусь на уже привычное место, моё.

– Я кофе выпью и отвезу тебя.

Кирилл Александрович столь же привычно приваливается к кухонному столу, и за его спиной умиротворяюще гудит кофемашина.

Тоже знакомо.

– Не надо, – я качаю головой и телефон без единого пропущенного откладываю в сторону.

Па приехал в обед, и я торжественно объявила, что сегодня остаюсь у Лины, а родители остаются без детей, поэтому от них звонков я и не жду.

А вот Лёнька…

Мой прекрасный принц до сих пор обижен.

И, пожалуй, впервые я не тороплюсь первой идти на мировую, звонить, оправдываться, объяснять.

Не хочу.

Я устала.

У меня были причины явиться в непозволительном виде на серьёзное мероприятие, были причины уйти оскорбительно рано, и я не просто так долбила дверями его драгоценного спорткара и убегала, даже не попрощавшись.