«Хладнокровное убийство на улице… Чем закончилась ссора между бабушкой и её внуком, и почему тот решил врезать ей сковородкой?»

Очевидцы повествуют о жутких деталях преступления: истошные крики старой женщины, её хлипкие стоны, душераздирающий плач и катания по полу в поисках, чем бы защитить себя…

Как оправдывал себя парнишка перед лицом закона…

«Пропавшая яичница» или как преступник заметал следы…

Смешинка, как снежинка, растаяла на заиндевевшем лице. Из носа вдруг вылезли зелёные сопли, но Джек быстро размазал их по руке и громко шмыгнул, соотнося появление зелёной субстанции в носу с легкой простудой.

А в жизни всё было не так прикольно. Зря мы их ругаем, наверное, сюжетец что надо. Я бы еще добавил абзац про вонь из обоссанных штанов, толпу ведь надо чем-то кормить.

Тело Джека, под мощным толчком сразу двух рук вылетело на площадку, очень походившую на общий душ. Чуть не поскользнувшись, заключенный нашел опору и схватился за железные перилла, которые, под его, казалось бы, незначительным весом, наклонились назад и издали скрежещущий звук. Пол, из-за которого Джек чуть не вылетел за «заграждения», был выстлан белой потрескавшейся плиткой. Белой она была раньше, сейчас же вся белизна ушла, а вместо неё по серым плитам расползались тёмно-коричневые засохшие лужи, желтые пятна, комья попрятавшихся по углам волос, чьи-то прозрачные ногти и что-то похожее на глину.

Я, конечно, не ваза, но за ручки не дергайте…

– «Вот, привели к тебе пришельца, дальше ты уж сам, а мы пока это… покурим, ок’ей?» – обратился к пухлому фанату бейсбола и, скорее всего, хорошего пива, второй офицер, который до сих пор не соизволил привести себя в порядок, да и забыл про это всё, ведь начальник уже давно смотался домой.

– Ну… Скажи этому Йозефу, чтоб остался, мне тут человек нужен. Может, мне вас еще в гузно поцеловать? Так столько ведь не платят. И, вообще, уже пересменка должна быть, у меня отдых по закону!

– «Кто-бы сомневался… Й-о, дружище!» -выкрикнул офицер, подзывая Йозефа (второго офицера), который сейчас стоял за дверью и нащупывал в карманах упаковку любимых сигар, воображая, как в эту минуту ему предстоит вдоволь ими насладится —«Тебя Совок зовёт, я пока на стрёме побуду…».

Йозеф, слегка растерянный, может даже от ломки, начинающейся от никотинового голода, выронил пачку, из которой две сигареты вылетели на мокрый и грязный пол, становясь уже негодными для использования. Офицер сжал левую ладонь в кулак и было слышно, как его мозг начинает свистеть от злости, но внутреннюю зависимость и страдания от потери двух качественных сигарет удалось компенсировать интересным заданием:

– Так… сделай дело – отмой голубчика, я пока за порошком отойду.

– «О-о-о» – удивился Йозеф, которому таких заданий еще не поручали, ведь он здесь был новичком —«Ну, я согласен!».

– «Замечательно, мой хороший! Если бы я тебя спрашивал, то так и сказал бы: тебе не впадлу будет, драгоценный мой? Но я нихрена не спрашивал! Бери шланг, вон тот, слева от канистры… да… еще левее… рядом с ним колёсико, поддаётся плохо, но ты ведь справишься, ты ведь такой сообразительный сукин сын…» – проконтролировал упитанный господин, держа руки на поясе (или поддерживая ими живот) и отхаркивая на пол накопившийся запас мокроты —«Вода ледяная, но ему то разницы нет, в какой задницей трясти… было бы чем трясти, ей богу… Ты когда с колесом возиться будешь шланг не забудь придерживать, а то улетит и сам промокнешь как собака… я скоро!».

Дверь с грохотом хлопнула; от потолка отделялись куски засохшего отбеливателя, а к правому верхнему углу комнаты, прямо возле потайного прохода в соседнюю комнатушку, оборудованную уже под пухлого господина: в наличии имелась складная низенькая кровать, две железные кружки (по неведомой причине стоявшие на полу, поближе к кровати), чугунный котёл, по стенкам которого подсыхало что-то угольно-смолянистое (чем-то напоминающее битумный лак), а также отсвечивающий плакат, на котором виднелись обнаженные, согнутые в коленях миниатюрные ножки и сползающие с них ажурные розовые трусики (в каморке не имелось лампочки, в целях экономии, так что свет из главной комнаты доходил только до этой части плаката, сокрыв всё остальное даже от самых внимательных глаз); примыкало осиное гнездо (двое выглянувших оттуда насекомых с золотистыми брюшками напоминали глаза мумий под сырыми и заплесневелыми бинтами). От громкого звука хлопнувшей двери гнездо начало шевелиться: из его недр доносилось жуткое жужжание, предупреждающее находящихся по соседству людей о скорой безжалостной атаке.