Новый Год на планете Фандрим В. Моро

Веселые блямбашки врезались друг в друга в воздухе над площадью космопорта, создавая маленькие салюты пыльцы и, качаясь, разлетались в разные стороны, чтобы набрать новую партию в свои спинные сумки.

Семья Орловых завороженно смотрела на этих странных маленьких полунасекомых-полуптиц. Они были размером с земную стрекозу, с синим клювом, прозрачными крыльями, зеленым опереньем и фасеточными глазами. На спинке у них была прозрачная, как крылья, сумка, в которую при полете собиралась пыльца. Она вырастала у взрослых особей перед весенним цветением на планете Фандрим и отпадала через три земных месяца, когда цветение заканчивалось.

Виталий Орлов с женой Светой, детьми Олегом и Сонечкой прилетели с Земли, чтобы отметить земной Новый Год и посмотреть весеннее цветение на новом модном межгалактическом туристическом маршруте.

Виталий, как часто это бывает, устал от этого отдыха только на пути к нему. В переполненном всеми тварями неземными и земными рейсовом звездолете было душно, после гиперпрыжка жена ворчала, дети то бесились, то их тошнило, то они хотели есть и пить, после чего их естественно опять тошнило. Виталий уже мечтал, как вернется на свою тихую вахту на орбите планеты Ненсия и будет считать и пересчитывать там добытый ненсеид, болтать с роботами-грузчиками, у которых ограниченный речевой алгоритм и можно вести беседу так, что всегда знаешь, что тебе ответят, как пошутят и как хохотнут. Виталию нравилась предсказуемость, порядок и повторяющиеся действия, поэтому он и стал бухгалтером.

Сколько веков предсказывали ученые, футурологи, писатели и прочие умники, что бухгалтеры, юристы и простуда скоро исчезнут навсегда. И вот они, умники, сгинули в прошлом, а бухгалтеры, юристы и простуда прекрасно себя чувствуют и даже рука об руку осваивают новые территории.

– Шушик, куда нам? – слишком нежно сказала жена, и было понятно, что она сейчас взорвется.

Виталий вжал голову в плечи. На Ненсии сейчас начался сезон ураганов, добывать ненсеид было невозможно, но можно было летать на планету-спутник Санитос и ловить там черапчиков, а потом коптить их на общем кампусе с командой, травить байки и запивать черапчиков добрым земным элем.

На Фандриме же разными цветами переливались деревья, окруженные облаками блестящей пыльцы, жужжали блямбашки, носились толпы блестящих от пыльцы туристов и в зависимости от встроенных устройств по разному складывали пальцы, уши и хвосты, чтобы записать, что видели, и над всем этим как бы возвышалась и грозно смотрела жена Света.

Виталий вздохнул, подключился силой мысли к местному оператору такси и вызвал четырехместный аппарат до отеля.

Отель был специально сделан только для человеческой расы в стиле неоплазитанского флакта или что-то такое. На взгляд Виталия, слишком вычурно, но жена любила весь этот избыточный декор, через который прошли почти все человеческие расы. Для Виталия главное было, чтобы это было только для людей. Во всех разнорасовых отелях стояла вечная кутерьма: путались день и ночь, съедобное и несъедобное, кому-то было неприлично ходить одетым, кому-то голым, кому-то было нельзя есть на виду, кому-то, наоборот, нужно было справлять нужду только на виду. Многие останавливались в таких отелях только ради этого карнавала, и чтобы якобы «узнать и почувствовать чужую культуру». Виталию достаточно было и десятков человеческих рас в монорасовых отелях, с ними бы разобраться.

У стойки регистрации, как в древних отелях, стоял настоящий живой человек, то ли стромкиец, то ли иигниец. Виталий всегда забывал, у кого из них синие зубы и черные глаза, а у кого короткий толстый хвост и свисающие уши. Этот был желтоглазый.

– Приветствую, – сказал служащий на межчеловеческом наречье. – Мы рады приветствовать семью Орловых в нашем монорасовом отеле «Правитель Телезак Первый». Ваш багаж уже прибыл с космодрома и размещен в ваших номерах. Меня зовут Мирет, я готов ответить на все ваши вопросы и помочь, если это будет нужно. Сейчас давайте быстренько подключим вас к системе отеля через древний способ распознавания по сетчатке глаза. Это, так сказать, одна из изюминок нашего отеля, чтобы окунуться в сказочное прошлое. Посмотрите вот в эту точку пожалуйста, – Мирет придвинул к лицу Виталия какой-то маленький блестящий квадрат с красной точкей

– Папа, папа кто такой Телезак Первый, – заканючил Олег.

– Не знаю, – раздраженно ответил Виталий, смотря в какую-то древнюю камеру, чтобы подключиться к системе отеля.

– Телезак Первый это великий король Плазитана, – дружелюбно ответил мальчику Мирет. – Когда еще не было космических кораблей и даже самых примитивных технологий, он на деревянных лодках со своими дружинниками завоевал все острова на Плазитане и создал первое единое планетарное государство человеческой расы.

– Очень интересно, – буркнул Виталий и подтолкнул сына ближе к блестящей коробочке.

– Ты не был на Плазитане? – продолжал Мирет беседовать с Олегом.

– Мы все собираемся, но далековато, – вступила в разговор Света. – Детям еще тяжеловаты такие перелеты.

Она покачивала парящую коляску, в которой посапывала Сонечка.

– Понимаю, понимаю, – услужливо улыбнулся Мирет. – Я каждые два года пытаюсь там отдыхать. Замечательная планета.

Семейство Орловых, включая Сонечку, которую камера подключила к системе даже сквозь веко, наконец зарегистрировалось и село в отелемобиль, который повез их к бунгало.

Старый Бумбарак сидел под сенью такой же старой как он циндрии и смотрел из-под полуопущенных, уже частично окаменевших век, на бегающих по саду внуков. Циндрия цвела, и вокруг нее было облако розово-пурпурной блестящей пыльцы, в которое с мелодичным жжужанием влетали блямбашки. Пыльца оседала на Бумбарака и его серо-черная каменеющая фигура блестела на солнце и не казалась такой зловещей. Бумбарак хотел бы окаменеть здесь, как многие поколения его предков, чьи каменные фигуры стояли по всему саду. Кто-то еще сохранил черты лица, будто высеченные в жесткой каменной породе, кто-то уже походил на скалу и полностью потерял человеческий облик.

Бумбарак заметил, как к нему медленно, склоняясь в поклоне, идет его старший сын Тугарак. Тугарак уже тоже стал каменеть, пока он казался просто очень мощным, но уже чувствовалась каменная тяжелая походка, видно было, как трудно ему гнуть спину, как прежде тонкие черты лица начинают напоминать лик грубо отесанной статуи.

– Отец, позвольте поговорить с вами, – склонился Тугарак так низко как мог.

Бумбарак еле кивнул тяжелой глыбой головы.

– Вчера прилетели наши разведчики с Ненсеиды. На планете буран, но они смогли высадиться, приблизиться к одной из шахт и взять пробы. Отец, он там есть. Сложно сказать, сколько, нужно более точное исследование, но там есть кифоид.

Глаза Бумбарака расширились и блеснули будто зелеными кристаллами на сером лице.

– Сын, – сказал он, тяжело ворочая языком, который опять нужно было оббивать от наростов породы. – Ты принес благую весть. Завтра вечером собери род. Будем говорить.

– Слушаюсь, отец, – Тугарак опять поклонился и попятился назад, выходя из облака пыльцы и оставляя отца в своих думах.

Пройдя спиной еще несколько шагов, Тугарак развернулся, распрямил спину и ускорив шаг, пошел в дальний угол сада, где около окаменевшего много сот лет назад дедули, его ждал младший брат Куштак.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Куштак, только завидев брата. Куштак был еще молод, на его лице была нежная кожа, глаза ярко блестели синим цветом, напоминавшим и цветок флерии и молодой бурзийский сапфир. Члены его еще легко гнулись, он был порывистым и быстрым, на лице его появлялись и исчезали мимические морщины. У Тугарака лицо уже было в глубоких, словно прорубленных долотом, колеях.

– Он собирает род и у него блеснули глаза, – медленно сказал старший брат тусклым низким голосом.

– Какое счастье, – воскликнул Куштак, сжимая у груди кулаки. И Тугарак увидел, что кулаки брата стали больше и мощнее.

– Возможно, мы преодолеем проклятье нашей расы и будем как многие другие люди в этой Вселенной. Чистые, гладкие и легкие, превращающиеся от старости в пушинки, а не в каменные булыжники, – Куштак воодушевленно посмотрел на Тугарака.

– Я не хотел бы быть пушинкой, – сказал Тугарак. – Я не хочу каменеть сто лет, но я согласен каменеть десяток последних лет, чтобы упокоиться в этом саду вместе со своими предками.

– Мы платим слишком дорого за свое долголетие, – сказал Куштак. Другие человеческие расы скоро будут жить столько же сколько мы, благодаря науке, но они будут жить проще и счастливее. Я еще молод, но я уже чувствую камень в крови, мои ноги и руки начали наливаться этой тяжеленной силой. Я перестаю быть собой.

– Это называется взрослеть. Все люди меняются. Кто-то начинает покрываться шерстью, кто-то жиреть, у кого-то начинают расти хвосты или рога. Кто-то начинает размножаться странными способами.

– Нет ни одной известной расы, которая бы умирала сто лет! Сто лет, Тугарак, боли и страданий у каждого. Чем наш народ заслужил это?

– Так заведено, – спокойно ответил Тугарак, – так заведено, – с удовольствием повторил он, любуясь пыльцой в закате.

– Кифоид должен изменить этот порядок, – глухо сказала Куштак. – Отец может жить еще лет семьдесят нормальной жизнью, он должен нас поддержать.