Таймара трясло, он сжимал и разжимал кулаки, словно подкачивая меха, раздувающие пламя ненависти. Он уже не видел ни волн, ни скал, ни суетящихся вокруг людей, ни корабля, на котором работала команда ныряльщиков, ни даже обеспокоенного лица Вольгера, он лицезрел лишь пульсирующую пелену крови и чувствовал запах гари и страха. Он был клеткой, внутри которой колотилось неистовое чудовище, клеткой, готовой распахнуться и выпустить тьму этого мира на свободу.

Князь растянул губы в кривой ухмылке, приветствуя хозяйку своего сердца, пожирающую его изнутри, и в этот момент осознал, что проиграл, что ещё миг, и его самого не станет, но будет лишь вечная, неизменная пульсация силы, силы, свободной от него. И как только он это осознал, прямо у самого его уха послышался свист, а за ним шлепок и обжигающая боль.

– Дерись, князь, дерись со мной! – кричал толстяк, хлеща по щекам остолбеневшего Таймара. – Дай сдачи!

Вопль Грута и ощутимая боль заставили князя прийти в себя, нащупав ось пока ещё собственной личности. Он мотнул головой, как бык, пытающийся сбросить лассо и, не сильно задумываясь над происходящим, вдарил прямо меж разноцветных глаз своего наставника, от чего его тучная фигура завалилась назад и с грохотом пала на песок.

Таймар обернулся, только теперь поняв, что всё происходящее было на глазах его людей, но в эту же минуту остолбенел от увиденного. Ныряльщики, солдаты, бурлаки, кухарки и дорожные девки ходили по берегу, вдоль палаток и телег, не смотря в его сторону. Более того, ни одного звука не доносилось до чуткого княжеского слуха, хотя он прекрасно знал, сколько шуму может наделать работающая команда.

– Что за хрень? – вырвалось у князя.

– Не хрень, а магия, – буркнул Грут, поднимаясь на ноги и потирая лоб. – Ты хотел, чтобы твои люди видели, как какой-то торговец, а именно за торговца они все меня и принимают, лупит их князя по щекам, а он стоит и смиренно сносит побои?

– Я спасибо тебе должен сказать?! – выплюнул князь.

– Было бы не плохо.

– Пошёл к чёрту!

– Вот неблагодарный паршивец! Я тебя спас!

– От дерьма, которым сам же и наградил?

– Так, ладно, мне надоело с тобой препираться, отдавай приказ об отбытии в столицу и готовься к Камайну.

– Я не уеду, пока не достану то, зачем прибыл сюда. А что касается Камайна, то я не сказал, что пойду.

– Хочешь избавиться от влияния алчной бабы, которая засела в тебе не только именем, но и самой сущностью, пойдёшь! А не пойдёшь – сгинешь, потому что эта стерва помощнее тебя будет. Она просидела в заточении две сотни лет, к тому же сила, что тебя питает, пока что принадлежит ей. Справиться с Таймарой у тебя шансов маловато, при всей твоей недюжей мощи и выдержке. Её питает ненависть, а ненависть - сильнейшее из чувств, поэтому она одолеет тебя, это лишь вопрос времени.

– И что будет тогда?

– Она затмит твоё, пока ещё здравое сознание, своим, глубоко порочным, а самое страшное, что повреждённым, да так основательно, что уже ничего с ним не сделаешь.

Таймар отвернулся от Грута, не желая, чтобы тот увидел в его глазах стыд. Наставник говорил от том, что чуть было не произошло. Таймар сам готовился отворить врата своей души этой алчной дряни, засевшей в нём оккупантом. Он улыбался ей, он хотел отдаться ей и раствориться в силе, которой она обладала. Если бы не Вольгер, всё это свершилось бы. Позор, позор и ещё раз позор, вот что могло ждать его впереди, если бы не Грут.

Не оборачиваясь, князь спросил:

– Что мы с ней будем делать?

– Выпроводим вон из твоего сердца.

– И куда мы её отправим?

– К Завулу конечно, она продала себя ему, кода заключала договор.