Позже, сидя в тесном научном модуле, она поделилась пережитым:

– Представь, я прикасаюсь к колонне и вдруг… вижу какую-то вспышку! Странные картины, словно внутри меня включили чужие воспоминания.

– Это может быть галлюцинация из-за переутомления, – озабоченно сказала Зои, бегло проверяя показатели состояния организма Талии на маленьком планшете.

– Не думаю. Я не настолько устала, – Талия попыталась подобрать слова. – Это было очень реально, как будто сам камень «заговорил».

– Если это не иллюзия, значит мы имеем дело с чем-то по-настоящему уникальным. Может, эти колонны действительно являются некими резонаторами, созданными разумной расой? Ведь ты сама говорила, что звуки ветра имеют признаки языка.

– Да, и это подтверждает мою гипотезу: колонны – не просто природные образования. Они могут быть … «органами чувств» или «инструментами»!

Зои, полная новых идей, тут же начала просматривать записи. Она отыскала в анализаторе несколько случаев, где короткие звуковые фрагменты повторялись через точные интервалы в несколько секунд. Это было похоже на структуру синтаксиса – повторяющиеся «лексемы». А теперь, после контакта Талии с камнем, фрагменты словно дополнились новыми «песнями», которых не фиксировали раньше.

– Неужели это «ответная речь»? – взволнованно проговорила Зои, зарывшись пальцами в волосы. – Представляешь, если они «услышали» нас?

Однако радостная встряска сменилась напряжением, когда в модуль вошёл Дональд Риверс, с его вечной папкой-органайзером:

– Доктор Соран, прошу вас уделить минуту. Мы зря тратим время. Инвесторы хотят знать, есть ли здесь ресурсы, которые можно добывать или использовать. Мы не можем всё время гоняться за «голосами ветра», – он открыл папку и протянул распечатку. – Предлагаю взять бур, извлечь внутренний материал из нескольких колонн. Это даст более точные данные.

– Ни в коем случае, – жёстко отрезала Талия, понимая, что подобное вмешательство может повредить возможному «разуму» или как минимум исказить уникальные структуры. – Мы ещё не разобрались, с чем имеем дело. Любое грубое вмешательство – это варварство.

Риверс скривился, но ушёл, пообещав «обратиться к руководству».

В следующие дни Талию преследовало странное ощущение связи с колоннами. Куда бы она ни шла, ей чудилось, что она улавливает их «присутствие». Порой, сидя за ужином с коллегами, она почти физически слышала тихий отзвук «музыки» – даже когда за окнами царил безветренный покой. Постепенно тело Талии стало меняться. Она заметила, что всё реже мёрзнет по вечерам, хотя температура падала довольно низко. Усталость стала приходить позже, а сны наполнились яркими образами, в которых фигурировали полупрозрачные существа, напоминающие те, что она увидела в своем «видении».

– Может, у меня началась акклиматизация? – думала она вслух. Но внутри зрело подозрение, что дело не только в климате.

Некоторые учёные из команды замечали перемены в поведении Талии, но списывали всё на переутомление, стресс и природное любопытство. Зои же всё больше убеждалась, что подруга действительно наладила «контакт» с колоннами. Вместе они часами изучали звуковые записи, пытаясь выделить «лексемы», синтезировать их во фразы и понять скрытую логику.

Одним из вечеров, когда лагерные фонари слегка подрагивали под порывами ветра, Талия заснула прямо за исследовательским столом. Во сне к ней пришло яркое воспоминание о детстве: восьмилетняя девочка, сидящая на холодном полу чердака, и бабушка, ставящая на старенький проектор старый фильм, где фигурировали огромные сталактиты, испускающие мелодичные звуки. Девочка зачарованно наблюдала, как учёные на экране гадают, является ли это природным чудом или техникой древней цивилизации. В конце фильма учёные так и не смогли ответить. Однако у Талии, тогда ещё ребёнка, уже не оставалось сомнений: если камни «поют», то за этим стоит разум.