Она выразительно взглянула на сплюнувшего кровь парня и тихо фыркнула: неудачник. Однако мужчину этот индивид заинтересовал, и даже очень.

– Ната, помоги ему, – под удивленный взгляд Блю он махнул рукой притихшей служанке. Та тут же поспешила исполнить приказ, тихо радуясь тому, что в этот раз ноги не подкосились от волнения, которое она испытывала каждый раз наедине с демоном. Наталия не была удивлена подобному раскладу: каждый член их клана прошел через такое маленькое посвящение.

– Очевидно, я переоценил тебя, Мария. Он остался жив.

– Я просто подумала, что, может, он пришел за теми двоими…

– Тогда ты не только слаба, но и глупа, – мужчина оскалился, но тут же, словно потеряв интерес, махнул рукой. – Пошли Бир в темницы. Я хочу, чтобы к утру хоть один из них раскололся.

Мария тут же засуетилась: не слишком хотелось почувствовать на собственной шкуре гнев главы, точнее сказать, не хотелось совсем, по понятным причинам. Она сама недавно пришла в этот клан, чуть не получила когтистой лапой по лицу от одной из горгулий, а заодно набила пару шишек, пытаясь увернуться от атак нелюдимой и крайне жестокой Луи. И чудом увернулась, чем заслужила интерес главы и красный ковер на пути в список клана. Отношения с разбрасывающейся камнями настроений дриадой не заладились уже тогда. Мария стала объектом лютой ненависти Бир, потому что, как оказалось позже, пережив ее нападение, она лишила ту звания советницы главы, поставив под удар. Однако она и по сей день не чувствовала своей вины за это и искренне не понимала корней обиды соклановца. Да что там – она даже не пыталась разобраться в этих путах, но сегодня, видимо, придется на собственной шкуре ощутить, каково это.

Тяжелые веки разлепить было крайне трудно, еще труднее – приподняться на мягкой постели, и совсем невозможно без боли и горечи где-то в душе упасть обратно на подушки. Тим совершенно не помнил, что произошло такого, что сейчас он толком и пошевелиться не может: каждое движение неприятной тягучей болью вибрировало чуть ли не в каждой части тела, словно его избивали очень долго и старательно, ломая каждую кость, не оставляя живых мест. Конечно, это было не так, иначе боль была бы невыносимой, хотя и сейчас не сахар.

Спенсер отдышался, прежде чем сделать еще одну попытку подняться, которая, к счастью, оказалась успешной. Он окинул комнату, погруженную в приятный для глаз полумрак, каким-то хмурым и несколько озадаченным взглядом: помещение оказалось совершенно незнакомым. Постепенно сознание начало возвращаться, а пазл воспоминаний складывался в единую и не самую красивую картину. Темные оттенки обстановки в этой комнате быстро уступили место мрачным цветам коридора…

Тонкие свечи в высоких канделябрах плохо освещали путь, и хотя полукровка мог поклясться, что коридор абсолютно чист и риска упасть, сломать что-нибудь себе или из вещей не было, но идти, едва видя собственные ноги, было как-то тяжеловато.

Где-то в конце коридора мгновенно распахнулась дверь, громко ударяясь о стену. Сразу подумалось, что кто-то явно не в духе, и попадаться этому кому-то не хотелось совершенно. Тим совсем не знал здешних обитателей, но почему-то был уверен в том, что рискует остаться без головы, заметь его раньше вступления в ряды. Он тут же двинулся в сторону первого поворота и мельком заметил лихорадочный блеск голубых глаз в темноте. Невольно он сравнил его с каким-то хищным взглядом, каким охотник наблюдает за своей добычей откуда-нибудь из кустов, готовясь стрелять на поражение.

Спенсеру показалось, что и в него уже готовы стрелять, но неизвестный лишь размеренным шагом подступал к полукровке, что ничуть не облегчало его собственных мыслей. Но когда в туманном и размытом свете догорающих свечей холодно блеснул металл, Тим уже приготовился прощаться с собственной зазря прожитой жизнью.