Неожиданно он получил в собственность свой давний дом и соседний, стоявший на том же участке. До этого их едва не передали новому владельцу, и Цусиму чуть не выселили. Из-за нехватки жилья найти новое жилье было трудно. Он в полной мере ощутил горечь изгнания с кучей детей и трудности поиска. Благодаря помощи друзей он в итоге поселился в старом доме, но даже с дополнительными комнатами проблема не решилась.

Он думал о пристройке или аренде ещё одного дома. Перед экзаменами он снимал комнату для ребёнка поблизости, а в особенно загруженные дни и сам уезжал, живя в гостиницах или на съёмных квартирах. Но ещё лучше было бы получить освободившееся соседнее здание, где жили другие арендаторы.

Тот дом был разделён на две части, в каждой жила своя семья. Цусима хотел выселить хотя бы одну, но переговоры ни к чему не привели. После нескольких попыток дело дошло до суда, но юристы только усугубили ситуацию. Все увязли, как в трясине, и Цусима, и арендаторы, оказавшись в безвыходном положении.

Прошло два года, прежде чем он смог войти в ту часть дома, которую раньше разглядывал через щели в заборе. Новый адвокат уладил дело за одну ночь.

Дом был в запустении. Потребовалось время, чтобы привести его в порядок, но теперь семья стала жить свободнее.

«Может, устроим здесь ванную?» – как-то раз подумал Цусима, зайдя на кухню.

С тех пор, как их старая ванная пришла в негодность, он ходил в общественные бани. Когда его третья жена была беременна, он нашёл для неё подержанную хорошую ванну и установил её. Через пару лет знакомый подарил им угловую ванну, которую заказал для себя, но потом она ему не понадобилась. Однако вскоре и она прохудилась.

С годами ему всё больше надоедали встречи и разговоры в бане. Порой приходилось мыть и детей. Седые виски придавали этому занятию оттенок убогости. Больше всего он чувствовал необходимость в собственной ванной.

«Почему бы и нет?» – согласилась жена.

Так что теперь, когда она обсуждала с плотником переделку кухни, в этом не было ничего странного. Да и её повышенный тон не стоил внимания. Но в тот момент он был не в духе, и её голос, долетавший до соседей, раздражал его. Ему казалось, что она хочет показать свою «сообразительность» перед рабочими, и эта наигранность была невыносима. Может, только он это чувствовал. Может, это была одна из тех неприятных черт, что появились у неё с возрастом. Мужчины с годами становятся утончённее, женщины же – наоборот.

– Зачем так орать? – позже, когда Сакуко вернулась и перекладывала на веранде таби, он вышел и спросил её.

Она удивлённо посмотрела на него. Они не разговаривали со вчерашнего дня.

– Что?

– Зачем так кричать? Какую ванную ты там задумала?

– Я и не кричала.

– Да тут всё слышно! Соседи подумают, что мы тут перестраиваемся.

– Ну и что? Мы же ничего плохого не делаем.

Она хотела войти в комнату, но, наморщив лоб, добавила: «Ох, как надоело!».

Их взаимное раздражение возникло из-за её брата, до сих пор благополучного. Тот обманул Цусиму с деньгами, заложив то, что ему доверили, и бросив на произвол судьбы. Сакуко тоже злилась на него за это. Кроме того, были и другие денежные дела, в которых Цусима, не особо сообразительный, чувствовал, что его супруга покрывает своего братца.

Он помогал тому деньгами, но, разочаровавшись, решил прекратить отношения. Теперь же, будучи обманутым, он злился ещё сильнее. Сакуко знала, что брат не прав, но, преувеличивая то и дело его благодарность Цусиме, только раздражала мужа. То ли для приличия, то ли не осознавая, она пыталась сгладить ситуацию.

Но главное – Цусима хотел вернуть заложенное. В конце концов он сам заплатил растовщику и выкупил вещи. Сумма была небольшой, но подобное наглое поведение бесило. Цусима не мог не сорваться на Сакуко.