и то, и другое моё. читать по глазам

нас вынуждают высокие радиоволны.

ты там не парься, Господь, мы всем довольны.


дышим тем, что нам подсыпают в воздух.

особо строптивые – тем же, но через марлю.

и те, и другие – почти в одинаковых дозах.

отдаём голоса то Тебе, а то дарвину.


нас допускают только до этого выбора,

будто у нас черепа изнутри выбриты.

байкал аккуратно перенесён куда-то под выборгом,

а реликтовые леса как несогласные вырублены.


небо в морщинах от бесконечных Ту.

куда ни кинь взгляд – уже пересёк черту.

куда ни кинь слово – оно отпружинит в тебя.

куда ни засунь календарь – конец октября.


зверски знобит после пустынного лета,

но никто не решился пока на наречие «больно».

где-то должны ведь храниться имя моё, и азарт, и подобное этому.

ну Ты там не парься особо. мы всем бесконечно довольны.

похищение европы

ты проиграл не зевсу, дурак, а ветряной мельнице.

у меня выпадают зубы каждую ночь.

вот она мнётся перед тобой – никогда не изменится –

«я ухожу от тебя, забираю дочь».


а как карты, стволы – не было мне дилемм.

я был должен её украсть – не иначе.

добычу не кормят с рук, но добыча с тем,

у кого заломлен приклад – на удачу.


на руке звезда – это джаст фор фан.

нет таких давно – я же чую след.

пять в кармане дней, не осталось стран.

нет её нигде. и со мною нет.

паскаль

мимо непричастности к тебе, мимо мельниц,

мимо причалов, мимо заметок про босха.

мимо пули, диспансеризация, мимо верность.

мимо доков и мимо дома из воска.


меня апробирует лето на свежие раны.

кончай с этим небом, я видел его изнутри.

самолётик скользнул, я сжимал кулаки по карманам.

и ничего не случилось. горшочек – вари.


от её имени вяжет во рту и ломит в грудине.

я его мял в ладошке, едва ласкал.

париж не приучен рвать, он располовинил,

прожевал, не глядя, тебя, паскаль.


ничего от нежности, суть – скандалы.

у неё нет запаха для меня, нет места.

её пьяный рот, неприлично алый,

не влечёт ещё. и не будет.

честно.

выпад

ты пахнешь снегом – выпадом сезона,

моими пораженьями в лото.

ещё бензином, духотой промзоны,

досадной новизной пальто.


приметы к одному: похолодало

в постели, разделённой на двоих.

все пули – бумеранги. мне досталось

от выстрела вчерашнего. затих


испуганный трамвай в истоке парка.

тебе идёт измена, как мне шрам

на шее. день остался жарким,

я через санту вещи передам.


ему – успехов, мы едва знакомы.

тебе – всего, что было раньше здесь.

вот осень на краю законной комы,

и я закончился. почти что весь.

sos

ни грамма сомнений – пластилин налип на карманы.

жизнь катится как трамвай – под безупречный откос.

когда ты подо мной, как ткань под открытой раной,

я – океан, не пропускающий сигнал sos.


твоим маякам подменяют координаты,

они находятся на перекрёстках, как светофоры.

тебе следует чувствовать себя виноватой

за принятые от меня форы.


следует остервенело сдаваться многим.

следует – значит следуй дорожным знакам.

твою тайну неумело скрывают ноги,

а мою – рёбра – нелепые архипелаги,

затонувшие в северном море.

из двух зол

всё закончится раньше, чем мы ляжем спать –

город вывернет кожей вовнутрь.

от воды отходящий душок естества

подтолкнёт нас к тому, чтобы быстро уснуть.


и окажется – нет ничего на дне мира,

кроме кем-то когда-то забытых вещей,

из которых сложили мишени для тира,

волокно для руна и дома для мышей.


от пятиструнной скрипки режет слух

тому, кто призван мерить по шаблонам.

мы выбираем не из всех – из двух.

суженьем зол природа благосклонна


к людской невзрачности. и в терпком круге сна

я смутно понимаю, как сильна она.

обмани меня

что у нас на сегодня? антисемитский митинг?

встало метро, лифт или опять каширка?

торнадо над домом? случайно летишь на гаити?