Мы учились разделять события-факты и личные переживания-интерпретации. Поэтому в письме я не буду пересказывать историю, которая произошла со мной. Но буду рассказывать чувственные последствия этой истории на каждом её этапе.

Я прибыл во всё новое. Усилия воли и запала хватило сделать это решительное действие – перенести себя в совершенно новую декорацию, а старые оставить в памяти навсегда. Ну вот и всё в принципе про события. Попробую распаковать внутренний багаж – что же я провёз с собой, привёз внутри себя?

А ещё – на какой вообще вопрос я сейчас отвечаю своими действиями? Подумал ли я достаточно долго о важных вопросах?

Попробую сформулировать – как мне, земному и обычному человеку, который решился на второй и, возможно, последний шанс, распорядиться своей жизнью? Хотя бы на следующие 10 лет. Появилось неистовое желание спланировать дальнейшую жизнь, и я выбрал миграцию. Так или иначе, это решение – надежда на выход из тупика. Другими словами, я выбрал объехать по лопухам и канавам вместо того, чтобы в пробке пялиться на этот парализующий белый кирпич в красном круге опасности. А чтобы уйти в объезд или вообще поменять направление, надо вернуться назад. Пятиться желательно до точки неправильного решения. Пятиться через боль потерь и признания бесполезности потраченной энергии. Пятиться через «я был не прав». Пятиться до заветной свободы снова действовать!

Как после физической миграции совершить миграцию внутри себя? Внутри меня хаос, и он так далёк от простоты и функциональности скандинавских интерьеров. Я решил начать смелое одиночное путешествие на десять лет. Больше не осталось оправданий, вся ответственность лежит только на мне. Я отвечаю за команду своих внутренних «я», за все процессы, запасы, идеи и принципы, цели и направление, флаг и честь.

—= глава истории =—

Эта красивая девушка с палубы парома, которой я любовался в день прибытия, была Ульяной. Она преодолела длинный путь из Эстонии в Норвегию, сначала добралась до Осло, а затем уже продолжила путешествие в деревню на краю света. Скорее всего, переживания, собранные ею на родине и по дороге в Осло, оставили глубокий след в её душе. Теперь, находясь в этой удалённой коммуне, Ульяна искала своё место, стремясь понять, как найти смысл в новой жизни вдали от прошлого.

Я прибыл в городок одновременно с Ульяной. Загадочная красавица приехала со своим сыном. Но познакомился с Итуллем я только через несколько недель в холле ожидания медицинского центра. Мальчик обнимал маму и вытирал слезы с её лица, хотя это его колено было перебинтовано и сквозь белую текстуру проступала черешневая кровь. Часто мы боимся не столько собственных ощущений, сколько реакции свидетеля, который оказался рядом. Разговор завязался с того, что я поинтересовался у Итулля: «Что бы ты нарисовал об этом случае в своём дневнике?» Ожидание приёма врача прошло скорее в воодушевлении, и мы подружились.

Вежливые взрослые называли его странноватым. Раньше его бы нарекли юродивым или даже блаженным. В фотокамерах есть диафрагма, которая регулирует количество света, попадающее на плёнку. Так вот в Итулле не было диафрагмы. И весь внешний свет (а с ним и тени) без барьеров и искажений стремились в его восприятие. И наоборот, его внутренний свет, а теней там не было, беспрепятственно проникал наружу, прямиком в нас – окружающих. Такой вот мальчик-маяк.

В этом полярном лете Итулль буквально слился с природой. Целыми днями он пропадал в горах и вдоль берега моря, пока Ульяна работала в местном продуктовом магазине и училась на курсах норвежского языка. Круглосуточное солнце, ароматный запах Баренцевого моря – самый ароматный из всех возможных морей, нагруженность активными передвижениями – всё это способствовало восстановлению маленького путешественника. Поэтому все закрывали глаза на его «экспедиции» – именно так Итулль называл свои вылазки-прогулки. Я иногда встречал Ульяну в продуктовом, и мы обменивались парой слов.