Во всей этой непринуждённой мозаике я замечаю негармоничный элемент – тревожный и негармоничный силуэт замершей девушки на противоположной стороне палубы. Она достаточно далеко, чтобы разглядеть детали, но близко, чтобы дорисовать желаемое в воображении. В этот раз мой билет в один конец, в этот раз я не турист. Мне повезло много путешествовать до этого по Европе. Каждый раз удивительно узнавать новую страну, город или достопримечательность. Когда я оказываюсь в известной географической точке, я могу избавиться от сборных образов из интернета и книг, убрать навязанные стереотипы. Я могу понять, что разница между Словенией и Словакией на самом деле огромная, хотя до поездки не различал эти страны.

Так вот. Я смотрю на эту девушку и мыслями переношусь в Краков. Я там был всего один раз. Вокзал, переходящий в огромный торговый центр. И мне абсолютно все женщины в этом месте показались невероятно красивыми. Высокие, статные, ухоженные длинноволосые красавицы с выдающимися носами заполонили переходы, бутики и эскалаторы. Объяснить этот феномен я могу лишь какой-то генетической памятью. Возможно, мои прабабки и праматери из этих польских мест. И вот их сын попал тогда впервые домой. Моя ДНК ликовала, ощущая эту красоту. Девушка на палубе пробудила во мне этот Краков-эффект. Невероятно красивая, спряталась в своём прохладном тренче. Одета по погоде, но явно не по внутреннему климату. Мерзлячка жертвует собой ради утончённости и изысканности. Кожаные перчатки вцепились в перила, сумочка через плечо. Медовые локоны аккуратно собраны, но некоторые непослушные пряди часто вырываются на свободу к ветру и уже выгорели, образуя мягкие белые линии, как будто их нарисовал влюблённый художник. Она высокая и стройная, с уверенной осанкой. У неё вытянутое лицо и нос. Нейтральный макияж и смуглая кожа, по скандинавским меркам. На севере все выглядят как южанки. Она держалась уверенно, но беспокойные глаза цвета моря выдавали её тревогу.

Поймав её взгляд на себе, смущённо перевожу взор на плато над городом, где уже установлены несколько ветряков. После долгого взгляда на эти вращающиеся лопасти солнце начинает резать глаза, и мне вдруг кажется, что белая фигура кого-то или чего-то спускается от ветряков и прочь от города, прочь от лопастей. Мои мысли заглушает «вердикт» из динамиков: пассажиров, кому в Håpfjord, с обоих паромов заберёт туристическая лодка, а те, у кого машины, покинут борт в следующем порту и получат компенсацию на топливо.

После того, как я сошёл на берег в яркую и солнечную, но уже полночь, следующие сутки прошли как в тумане. Мой организм, почувствовав качку, несколько дней дороги и перенасыщение эмоциями, ушёл в режим «замри», стараясь сохранить энергию для выживания. Я заметил, что, когда вступаю в новую важную фазу своей жизни, моим правилом становится «не оглядывайся». Дополнительный эмоциональный груз будет слишком невыносимым для меня.

Но я всё же «оглядываюсь» на вас этим рассказом. Одиночество выносимо, но невыносимо отсутствие возможности поделиться своей историей.

—= письмо терапевту =—

Я рискнул постучаться в ваш кабинет, переборол страх сесть и начать беседу. После этого в вашем календаре появился квадратик с именем Эмиль. Два месяца один раз в неделю меня слушали и слышали. Мной интересовались, а я мог себе позволить быть откровенным. Всё закончилось, когда я решил уехать в Норвегию. Потребность в искренней беседе нашла выход в письмах. В дневнике принято обращаться к себе, но я выбрал в адресаты терапевта. Попробовать обратиться к другому – вполне здравая идея. Когда весь мир вокруг угрожающе не в порядке – я вместе с ним. Я не знаю, что спасет мир, но конкретно у меня есть возможность о такой помощи попросить.