С самого начала этого занимательного зрелища, вокруг загона стали собираться люди. Работники конюшен, домашние рабы, профессиональные наездники, ребятня.

– Все так, все правильно, – приговаривал рядом вилик Гай, с довольной улыбкой, раздражавшей Антонию своей беззаботностью, – Не бойся, госпожа, наш мальчик вырос в седле. В умении объезжать лошадей ему нет равных. Ничего с ним не случиться!

Антония не отвечала, как завороженная, наблюдая за мужем.

Около получаса продолжалась безумная скачка, пока вороной жеребец, уже и до того утомленный предыдущим укротителем, не выдохся вконец. Корнелий, отслеживающий каждый его вздох, услышал сбивчивое дыхание, гулкие толчки сильного, утомленного сердца. Он крепче обнял черную шею, подался всем корпусом назад. Конь вдруг послушно замедлил бег, потом перешел на шаг и, наконец, встал.

Молодой человек, совершенно довольный собой, соскочил на землю, принял из рук подоспевшего раба узду, ловко накинул ее на взмыленную морду, потрепал жеребца по шее, сияя глазами и улыбкой. Управляющий принялся шумно выражать свой восторг, вторя радостным крикам, собравшихся вокруг ипподрома рабов. Антония облегченно выдохнула, оторвалась от ограды и быстро пошла прочь, чувствуя, как от слабости подкашиваются ноги, словно это она только что была на спине ужасного коня. Внутри клокотали остатки страха, обида и даже раздражение на мужа, совершенно бездумно распоряжающегося собственной, такой драгоценной для нее жизнью. Корнелий, поискав ее глазами в собравшейся толпе и не обнаружив, бросил поводья конюхам, велел хорошо позаботиться о гнедом красавце и побежал догонять.

Он заступил ей дорогу, когда Антония на пути к дому уже почти обошла, круглый пруд, с плавающим между белых лилий утками. Попытался обнять, но она оттолкнула его дрожащими руками.

– Уходи! Ты весь в конском поту!

– Ох, прости, – весело отозвался он, оглядывая себя и убеждаясь в том, что она права, – Постараюсь не испачкать тебя. Гай распорядится натопить термы! Поможешь мне отмыть все это?

– У тебя полно рабов, которые поспешат на помощь при первом зове! Твоей жене не обязательно заниматься тяжелым трудом, – вымолвила она, упрямо насупив светлые бровки и всеми силами стараясь не расплакаться.

Она отстранила его, целенаправленно устремилась дальше по песчаной дорожке.

Корнелий развернулся, пошел рядом, все еще в возбуждении от пережитых на спине лошади сильных эмоций. Ему казалось, что его поступок должен вызывать лишь восхищение и восторг и непонятно было, почему Антония так себя ведет.

– Отлично! – весело бросил он, надеясь шуткой разрядить нежданную ссору, – Здесь действительно полно красивых рабынь, которые на все готовы ради меня! Придется позвать их, если ты не хочешь составить мне компанию.

Она не поняла и не приняла такой шутки, остановилась, кинула на него взгляд, от которого его слегка отбросило назад.

– Зови! – вымолвила она с напором, – Я догадывалась, что однажды это случится! Ты отдалился от меня! Тебе милее лошади и стройка! И вот теперь еще рабыни! Все твои клятвы ничего не стоят! Зачем же ты зовешь меня женой? Я временная утеха, не так ли?

Ему тут же расхотелось дразнить ее. Он наконец увидел слезы в потемневших от негодования и обиды глазах. Словно новая грозовая туча закрыла небо. Его маленькая солнечная девушка похоже готова была вот-вот разрыдаться. Осторожно забрав ее руки в свои, он прижал их к своему сердцу и проговорил, становясь совершенно серьезным:

– Не сердись, моя волшебница! Не говори таких страшных слов! Я всего лишь пытался шутить с тобой! Могу ли я променять тебя на кого-то другого?