– Ты должна отдохнуть, госпожа! – воспротивилась рабыня, – В твоем положении нельзя так мучить себя!

– Молчи! – беззлобно отозвалась молодая патриция на ее заботу, – Молчи и исполняй! Я должна быть сильной, чтобы мой брат мог жить!

Тем временем, Авл достиг того места под аркадой Большого цирка, где находилась потайная дверца для своих, отпирающаяся хитрым рычагом, скрытым в стене. Отсюда можно было попасть в цирковые конюшни. Только бы никто не караулил с той стороны. Лишние свидетели юному Аттратину были совершенно ни к чему. Под аркаду не достигал свет поднявшейся над Городом ущербной луны, передвигаться приходилось ощупью.

– Авл!

Цепкая рука схватила юношу за плечо. Он едва не закричал от неожиданности, попытался дернуться прочь, но тот, кто его поймал, держал крепко.

– Глупый мальчишка! Что ты творишь?

Теперь юный Аттратин узнал отца, но ничуть не успокоился. Он понял, что его выследил кто-то из рабов. Появление второго консула означало лишь невозможность действовать по-своему. Наверняка отец приволок с собой десяток охранников, которые немедленно вернут Авла домой и больше не позволят сбежать. Но вокруг как будто не слышалось никаких посторонних звуков, только взволнованное дыхание отца и бешеный стук его собственного, Авла, сердца.

– Отец! Прости! Я должен ехать! – вымолвил молодой человек, предполагая, что получит отказ, – Что бы ты ни сказал сейчас, что бы ни сделал, я все равно поступлю так, как велит мне совесть.

Он дернулся сильнее, в надежде вырваться и скрыться в темноте. Мрак не позволит слугам отца быть слишком проворными.

– Поступай как знаешь! Я не стану тебя держать, – внезапно прозвучало из этого мрака, – Только возьми вот.

Отец перестал удерживать сына, вместо этого сунул ему в руки какой-то продолговатый кожаный футляр.

– На днях в порт Брундизия придет «Деметра». Здесь письмо с распоряжениями для Луки, как можно скорее избавиться от наличествующего груза там, на месте, а потом, не мешкая, отправляться в Египетскую Александрию в сопровождении нужных мне людей. Я подумал, что заработаю больше денег, снабжая империю дамасскими клинками, а не всевозможным восточным хламом.

Сердце Авла мгновенно преисполнилось горячей благодарности. Он понял то, что пытался донести до него Марк Азиний Аттратин.

– Да отец! Я выполню твое поручение! – прошептал он, крепко пожимая отчего-то совершенно ледяную ладонь родителя и уже собираясь отступить за потайную дверцу.

– Стой! Еще одно! – проговорил тот, не выпустив руки сына, – Передай тому, к кому так спешишь – его содержанка тоже на краю пропасти. Ее тоже велено доставить в Рим и бросить в Туллианум. Скажи – с нею никто церемонится не станет. Она просто пыль в глазах государя. А теперь прощай! Поспеши!

Марк Азиний отступил в ночь, оставив юношу одного. Тот на мгновение замер, переживая услышанное. Туллианум – самая старая и самая страшная тюрьма империи, принимала в свои недра охотно, но никого, никогда не отпускала. Если Авл опоздает хотя бы на мгновение, ужасная участь ждет не только друга, но и Антонию.

Ветер взвыл, забравшись под аркаду и заблудившись там, поднял с мостовой скопившийся за день сор. Авл прикрылся рукой, потом, взглянул на небо, туда, где недавно ярко сияла луна, но не увидел ничего. Черное облако заволокло свет. Приближалась непогода.

Юный Аттратин поскорее нырнул в потайной проход, желая поскорее двинуться в путь, чтобы опередить посланцев императора, а позади него, в некотором отдалении остался понуро стоять, невидимый во тьме, Аттратин-старший, печально размышляя о своем.