Над Виллой Вирея ночью разразилась гроза. Гром веселился в черном небе, молнии танцевали в тучах. Дождь хлестал, заливая парковые дорожки, переполняя водоемы. В атриуме вышел из берегов бассейн. Рабам пришлось вычерпывать воду ведрами, чтобы она не пошла в комнаты. После длительной летней засухи дождь был благостью, однако Антония боялась грозы. Даже в объятиях любимого мужа тряслась от ужаса, когда над крышей огромного каменного дома раздавался очередной оглушительный разряд.

Из-за грозы, из-за того, что ночью толком не удалось поспать, Антония проснулась поздно, обнаружила себя одну в просторной постели, а рядом на подушке маленький букет синих фиалок – подарок и извинения Корнелия за раннее бегство. Он постоянно оставлял ее одну. Антония, вздохнула, взяла фиалки, прижала к лицу, вдыхая тонкий аромат. Корнелий, смеясь, говорил, что сияние глаз его возлюбленной, рассыпало повсюду эти нежные цветы, собственноручно собирал их для нее в лугах и в парке. Он перестал дарить ей розы, внезапно обнаружив, что она их не выносит.

Наверное, не стоило печалиться из-за отсутствия мужа, он беспрестанно думал о ней, даже на расстоянии, но Антония ничего не могла с собой поделать. Крикнув рабынь, она облачилась в просторный хитон, отказалась от завтрака, чувствуя легкую дурноту, и по широкой, плавно поворачивающей вокруг домашнего цветника мраморной лестнице поспешила на плоскую крышу, продолжая бережно сжимать букет в руках. С крыши, открывался прекрасный вид на ухоженную часть парка, на озеро, за которым различались ограждения ипподромов, на просторные луга, где далекими точками угадывались многочисленные стада и табуны. Антония хотела сверху увидеть мужа. Он все время был в движении – то объезжал владения, наблюдая, как продвигается стройка, то принимал новые товары, то распоряжался на ипподромах, то ездил проверять конюшни. Ему не сиделось на месте. Энергия била через край и благо было, куда ее применить. Из разных уголков огромной империи он выписывал архитекторов, скульпторов, художников, мастеров парковых пространств, цветоводов. Огромная армия рабов трудилась под его неусыпным контролем.

Весна, полная опьяняющего любовного волшебства, давно минула, оставив о себе сладкую память. Подходило к концу лето, жаркое, волнующее, деятельное. Корнелий не отступил от решения официально ввести Антонию в свой дом хозяйкой и все-таки разослал многословные приглашения друзьям и знакомым, обещая обильное угощение, хмельное вино, всевозможные зрелища и развлечения. Правда, поддавшись уговорам жены, решил-таки немного повременить с праздником, перенес пир на осень. Тем временем, взялся обустраивать порядком обветшавшее без должного присмотра хозяйство.

Антония, где могла помогала ему. Присматривала за уборкой в доме и за кухней, прядильными, ткацкими и швейными мастерскими. Безликие комнаты преобразились с ее легкой руки, стали уютнее и чище, в них появились милые безделушки. Исчезли претенциозные розы. Вазы уменьшились в размерах и радовали глаз луговым многоцветьем.

Жизнь текла так, как ей и положено. Рим молчал то ли изумленный бесстрашием молодого патриция, позабывшего об игре в прятки, то ли просто игнорируя его деяния. Жизнь текла, а Антония тосковала по первым дням их с Корнелием пребывания на вилле. По тому времени, когда они бездумно наслаждались друг другом, путешествовали по просторам необъятных владений, взобравшись на спину единственной лошади, или в тесный возок колесницы. По тому времени, когда маленькая речушка, бежавшая через луга к Адриатическому морю, была полноводной, сами луга радовали сочной зеленью, а небо над головой казалось глубоким и прекрасным от наполняющей его синевы. По тому времени, когда песни звучали безбрежностью и счастьем, когда любимые глаза смотрели и не могли насмотреться.