– Договорились, – кивнула Лайенирта. – Завтра всё будет. Встречу назначим ближе к вечеру, – она подозревающе прищурилась. – Если решишь им высказать всё, что накипело, я не буду вмешиваться. Гнев – нормальная реакция здоровой психики в такой ситуации.

– Я вам всем выскажу, – пробормотала Ника и вновь накрылась одеялом с головой. Мысли следовало структурировать в уединении, и главнокомандующая молча покинула её затворническую обитель.

Следующее утро далось тяжело. Всю ночь Нике снился Кас, его горячие руки обнимали её, прятали от всего этого прогнившего мира, от всех треклятых миров… Он тепло улыбался ей и рассказывал что-то интересное, иногда они смеялись и целовались.

Возвращаться в реальный мир не хотелось вообще. Ника резким движением стёрла слёзы, набежавшие на глаза, и нехотя поднялась с постели. Помимо кровати в комнате обнаружилась пара простых деревянных стульев, на одном из которых лежала сложенная форма, а на другом – полотенце и расчёска.

В квартире главнокомандующей оказалось три комнаты – одна гостиная и две спальни. В ванную можно было попасть только через гостиную. Нике не хотелось, чтобы Лайенирта видела, что она проснулась, поэтому взяла сложенные на стуле вещи и тихонько высунула в гостиную нос. Тихо и пусто. Вероятно, у управляющей слишком много дел, чтобы прохлаждаться дома – пусть и в шаге от рабочего места.

На всякий случай, Ника постаралась наступать на прохладный гладкий пол как можно тише. Она прошмыгнула в ванную и встала под холодный душ. Всё теперь в её жизни будет холодным, даже то, что нестерпимо горячо.

Злые слёзы снова покатились по щекам, смешиваясь с каплями воды, так старательно пытающимися смыть с неё боль. Девушка сдавленно зарычала и выбралась из душа, сунув голову в сушилку для волос, висящую на стене.

Тёплый воздух, струящийся по волосам, напоминал о том, что она чувствовала, когда была рядом с мужем. В очередной раз захотелось выйти в окно, но ближайшее и единственное было в кабинете Лайенирты, а ей такого подарка Ника ни за что не сделает. И совету этому, и всему треклятому Хампту.

Собравшись, девушка ушла, удивившись, как приветливо открылась перед ней дверь из квартиры главнокомандующей. Внутри кольнула злость – не так уж и сильно её бояться, если позволяют настолько спокойно уйти. С другой стороны – если будет нужно, Хампт везде найдёт.

Идя по холлу, Ника ловила на себе любопытные взгляды. Разумеется, все знали о её горе, но судачили наверняка только о том, припишут ли ей психотравму. И, если припишут, куда отправят такую важную особу, как она. «Не дождётесь, – подумала девушка, меряя холл напористыми шагами и стараясь не замечать никого вокруг. – По крайней мере, пока что. Кас точно не хотел бы, чтобы я угодила в ад лечебниц. Не за это… он… жизнь отдал…»

Кулаки непроизвольно сжались, и лампочки в холле начали перемигиваться. Ругнувшись себе под нос, Ника ускорила шаг и вышла на улицу. В лицо подул леденящий ветер приближающейся зимы. Вдыхая его всей грудью, Ника всеми силами попыталась не думать ни о чём, кроме серого неба над головой и отголосков моторов машин, блуждающих среди высоток.

Зайдя в здание Академии, девушка повернула направо. Среди портретов в длинном освещённом коридоре, висел портрет Каса, а рядом с ним – вместе – Арса и Сариты. Все они были очень реалистично нарисованы, словно живые, счастливые и… как будто она пришла к ним в гости, и вот-вот её обнимут, нальют горячего чая, и они будут разговаривать и смеяться у камина…

Не… живые. Самые дорогие, родные и… Ника рухнула на пол. Запустив руки в волосы, она вновь разрыдалась. Как, оказывается, мало в этом мире нужно для счастья… Девушка просидела на полу около часа, вздрагивая, ни в силах пошевелиться. Наконец, опершись спиной о противоположную от экспозиции стену и прижав ноги к груди, Ника посмотрела на улыбающихся с портретов близких и отрешённо пробормотала: