Мерный шелест какого-то работающего механизма обволакивал, заполнял собой всё, что только мог уловить слух. Тело было непослушным, вялым, даже обездвиженным. Настолько сильно, что разлепить глаза казалось неимоверно сложной задачей.

Сознание непослушно ворочалось, не желало возвращаться, подкидывая вспышками болезненные воспоминания. Яркий белый свет в глазах. Как в состоянии перехода, но во сто крат мощнее, до невыносимой ослепительности. Резкая, пронизывающая тело, боль и – спасительная тьма, увлекающая от неё в небытие. Ника шевельнулась, с усилием разлепляя веки и с хрипом, еле слышно, простонала:

– Кас… Кас…

Тишина. Девушка окинула взглядом окружение – она лежала в палате, подобной той, в которой не так давно выхаживали раненную Раду. Больница Хампта? Да, кажется, она стала последним воспоминанием Ники… Руки дёрнулись, по телу пробежала болезненная судорога, стальными клешнями впившаяся в мозг.

– Кас! – ей показалось, что на этот раз получилось гораздо громче.

Сдавленно прорычав, борясь с накатывающей болью и не отпускающей слабостью, Ника перевернулась на бок и буквально скатилась с кровати, сильно ударившись об кафельный пол. Она постаралась сосредоточиться на своих действиях, кое-как поднявшись и держась за всё, что попадётся под руку. Мысли путались, но сводились к одному логичному заключению, на которое девушка только бормотала под нос:

– Нет… И думать не смей… Нет…

Коридор за дверью палаты был пуст. Его яркое освещение больно резало глаза и дезориентировало, словно в кошмарном сне. Сощурившись и держась обеими руками за стену, Ника выбрала одно направление и упрямо поплелась куда-то. Неважно куда. Даже иссушённая как никогда в своей жизни, она его найдёт.

Позади послышались шаркающие шаги. В воспалённом сознании они звучали, словно гром средь ясного неба. Очень захотелось убежать, но слабое тело не хотело подчиняться и, потеряв равновесие, девушка стала падать. Её подхватили чьи-то руки и незнакомый, спокойный, мужской голос произнёс над ухом:

– Госпожа Велант, вы ещё слишком слабы. Вам нельзя подниматься с постели. Идёмте, я провожу вас в палату.

– Кас… Где мой муж? – ведомая под руки внушительным мужским силуэтом, расплывающемся в глазах из-за бьющей пульсирующей боли в голове, еле слышно спросила Ника.

Ответа не последовало. Мужчина довёл её обратно до кровати – уйти она далеко от палаты не успела – и с настойчивостью уложил пациентку обратно. Девушка разозлилась, пытаясь высвободиться. Остервенело вцепившись пальцами в его руки и замерев, она прорычала громче:

– Где мой муж?! Что с ним?! Отвечай!

Медбрат (или санитар?) попытался выбраться из её цепкого захвата, но у него не получилось – Ника мёртвой хваткой держала его за предплечья, повторяя по кругу одно и тоже. Выругавшись под нос, он недовольно ответил:

– Ваш муж погиб три дня назад. Он мёртв, слышите? Отпустите меня! Вам помогут! Уже назначили лечение в Прайстере! После него вы забудете о своей психотравме!

Руки Ники ослабли, и он сумел вывернуться, ринувшись к предметному столу неподалёку. Мужчина быстро наполнил чем-то шприц и направился к девушке. Она замерла, не в силах поверить в сказанное, и он задумался, стоит ли делать укол. Наступившую было тишину пронзил душераздирающий хриплый крик. Ника силилась вновь вскочить с кровати, шипя:

– Нет! Ты врёшь! Этого не может быть! Он был жив! И я отдала ему свою жизнь! Где мой муж?! Что вы с ним сделали?!

Медбрат вздохнул, придерживая буйную пациентку и вводя ей содержимое шприца. Спокойным убаюкивающим голосом он ответил:

– Мне очень жаль, госпожа Велант. Ваш муж был настоящим героем. Он умер до прихода врачей на полу в коридоре. Его тело кремировали согласно регламенту. Мне очень жаль… Поспите. Вам помогут…