Понятно, что на одном похудении я остановиться не могла. Долго, нудно, во всех подробностях допрашивала женскую часть нашей семьи, какие маски для лица они предпочитают, и какой салон красоты доступен мне по бюджету, ну и к каким процедурам мне открыт доступ. Понятно же, денег у меня нет, поэтому к мысли о необходимости выделить бюджет пришлось подводить. Если раньше от моих поползновений шарахался только Сема, дегустатором «волшебного» напитка стройности был он, благодаря чему несколько раз был выведен из строя из-за несварения желудка, то теперь и женщины начали избегать безутешную Джульетту, то бишь меня. Придут, бывало, уточнить, «до коле», а я останавливаю их вопросом: «А ты где чистку лица делаешь?» или «А маска для волос из слез единорога хороша?».

           Больше всего, конечно, страдал Сема. Однажды он чуть не убился об стену, увидев, как я задумчиво стою в прихожей и рассматриваю в зеркале свои свеженарисованные хной в парикмахерской брови. Вот реально, ходила девушка с обычными, ничем не примечательными человеческими бровями, и вдруг заказала себе в салоне тщательно прокрашенное оволосение то ли по договоренности с армянской общиной, то ли с какой другой диаспорой – «Э, дэвушка, замуж хочешь?». Причем, с долговременным эффектом. Видимо, статьи в «Крестьянке» не прошли мимо моего, заточенного на получение результата любой ценой, мозга и реклама нашла своего потребителя, лозунги были поняты буквально - «брови — лицо вашего лица». Эффект, конечно, был потрясающий, и потряс он не только Сему, который даже побоялся поздороваться, но и всех остальных. В бровях отразилось все отчаяние и страсть девичей души, томящейся без благосклонности Пашки. Короче, наступила в моей жизни черная полоса. Даже две полосы — по одной над каждым глазом.

-Ночью из комнаты не выходи. - тихо сказал Сема, выражая общее мнение о том, похорошела ли я.

           Апофеоз моего преображения наступил в тот день, когда я покрасила волосы. Не сильно, конечно, а просто вроде как «освежила» свой естественный русый, но получилось очень заметно, потому что краска имела сильный золотистый пигмент, и при свете дня казалось, что над измученным совершенствованием лицом, светится нимб. При нахождении на солнце меня можно было сдавать в странствующее шапито, чтобы представлять отдельным номером – 7563 чудо света.

        Раненная стрелой амура, измученная страданиями и самосовершенствованием, я начала скандалить со всеми подряд. Так семья узнала, что майонез яд, Пушкин сильно превознес «любовь» и парни черствые и нечуткие. Семья не осталась в долгу, и высказала все, что думает о моем похудении и красивости.

         Я облегченно вздохнула. Признаться самой себе, что собственное преображение оказалось страшной глупостью – сил не было. А уж поведать об этом родственникам, которые талдычили об этом с самого начала, вообще самоубийство. Есть у меня гордость или что? Когда это я признавала ошибки? В общем. Ушла в комнату, хлопнула дверью и с облегчением упала на кровать.

        На следующий день поняла, что заняться мне нечем, а деятельная натура и скипидар в одном месте требовали новых неприятностей. Пошла к Семе. Нужно отдать ему должное, вздрагивать при моем появлении он перестал.

-Сема, ты сегодня чем занят? – с хищной улыбкой спросила у юноши, он напрягся и сощурил глаза.

- Твою мать, Софа, тебя опять накрыло? Я никуда не пойду. Твое преображение, это же экстракт преисподней! Мы все умрем! – в сердцах воскликнул юноша, я скорбно поджала губы. Не думала, что мои попытки сделать себя краше сидят у родственниках в печенке. Догадывалась, конечно, что они не в восторге. Но ведь не так…