В башенный люк влетел очередной сбросник и взорвался, не причинив вреда. Щит служил надежно. Разглядели? Или догадались, где я?

* * *

Алиса стояла спиной к темной двери, две верхние пуговицы на белой блузке расстегнуты. Она узнала Леонида, ее глаза округлились, девушка всплеснула руками и обеими ладонями ухватила себя под затылок. Словно тяжела стала ей копна рыжих волос. Алиса заговорила, но Браво не услышал ничего.

– Алиса! – закричал Леонид. – Я – триста!

Девушка опустила руки в недоумении, в глазах застыл испуг. Услышала?

– Алиса!

Она правой рукой дотронулась до горла, как будто что душило ее, и… заплакала.

Леонид увидел себя у ее ног, встрепенулся и вдруг поплыл над «бэхой», над землей, над Алисой. А она плакала и провожала его взглядом.

– Нет!

Леонид задергался. Ударился рукой о железку и очнулся.

– Господи! Спаси! Пожалуйста! – взмолился он вслух.

* * *

А чем я стяжку разорву? Леонид отыскал смартфон, в котором не было симки, но батарею перед выходом он зарядил полностью. Прошло два часа. Включил фонарик на смартфоне, осветил свое убежище. Отыскал на полу «семейный ключ», ключом попробовал разорвать стяжку. Мягкий пластиковый «семейный ключ», пластиковая стяжка, и бессилие.

Господи! Если я не сменю стяжку, ткани на ноге отомрут, и привет ноге! Отнимут! Браво слышал о таких случаях. Он закусил до крови губу и…

– Господи, помоги!

Стяжка лопнула. Леонид выдохнул, опустил ногу с бочонка. Нога покалывала… Кровотечение возобновилось. Ладно! Выждав несколько минут, Леонид стянул ногу новой стяжкой.

Поставил таймер в телефоне на два часа и закрыл глаза.

* * *

– Лёнь! Подвинься! – Макс Долгодушев отодвинул Леонида ближе к моторному отсеку и уселся за рычаги. – Все путем будет!

«Бэха» уже не БМП, а ИМР – инженерная машина разграждения на базе танка. Мотор взревел.

Макс уверенно направил ее вперед, потом назад и снова вперед. Ерзал машиной тудасюда. Вокруг рвались мины.

Леонид протянул к Максу руку, чтобы ухватить за штаны, но тщетно.

Этого не может быть! Макс погиб летом 2022го. Тогда под огнем он расчистил плацдарм для понтонной переправы. Леонид понял, что бредит. И он вспомнил, что сейчас произойдет.

– Не уходи!

Его голос заглох в гулком разрыве, мина ударила по броне и оглушительно взорвалась.

– Я сейчас! – Макс распахнул люк и полез наружу.

– Стой!

Бесполезно! Леонид закрыл глаза от яркого света и открыл снова, когда чтото этот свет заслонило. Макс свесил в люк черную, обожженную, лишенную волос голову и задорно уставился на товарища единственным красным глазом:

– Интересно! Что дальше будет?

Что дальше? Леонид открыл глаза. Попрежнему «бэха», люки закрыты, гдето чтото потрескивает. Огонь? Но почему так холодно? Хохлы подожгли «бэху»? Леонид шмыгнул носом, втянул слабый запах горелой травы. Видимо, хохлы попытались поджечь БМП, пока он был без сознания. Но промахнулись.

– Господи, – заплакал Браво, – пожалуйста! Спаси и сохрани! Я не знаю молитв, но обещаю – выживу, выучу молитвы и приду в церковь.

– В храм, – подсказал ему ктото.

– Кто здесь?

«За мной пришли? Нет. А почему не пришли? Наши явно видят, как хохлы долбят «бэху». И атаки не было. Потому наши и не пришли. Мины мы не сняли и не доложили».

– Я должен доделать свою работу, – произнес Леонид и прислушался к звуку собственного голоса.

Голос звучал слабо.

«А я смогу? Я должен! Макс не просто так явился мне. Он свою работу сделал тогда, на плацдарме. И я сделаю! Не сдамся! Господи!»

Леонид ощутил, что не может оторвать голову от пола, и слеза потекла по щеке к уху.

Пить! Он нашарил на полу бутылку воды, наткнулся на «семейный ключ».