– Егорова? Данка, ты что ли? – Доносится из-за спины, и моя рука сама опускается вниз.

Меня так давно никто не звал девичьей фамилией, что я почти забыла, как она звучит. Медленно поворачиваюсь и смотрю на случайного попутчика.

– Точно! Данка! Вот это встреча! Ты в морозильной камере что ли хранилась? Нисколько не изменилась.

Вглядываюсь в лицо. Вроде бы вижу что-то узнаваемое, но вспомнить не могу.

– Не узнала? – Уголок чётко очерченных губ приподнимается в лёгкой ухмылке.

Заторможенно залипаю на мужских губах и аккуратной небритости лица, отмечая про себя, что щетина аккуратно выведена в форме короткой бретты и явно стрижена профессионалом.

– Неужели богатым буду? – произносит обладатель голливудской бороды со смешком.

Двери кабины закрываются, оставляя нас вдвоём в замкнутом пространстве. Я не нажала на «Пуск», лифт не двигается, и свет притухает.

– Ну, Егорова, ты даёшь! Своих не признаёшь!

Вот это «Своих» вводит в ступор. Я бесцеремонно разглядываю знакомого незнакомца.

– А так? – Он средним пальцем проводит по переносице, словно поправляет очки, которых на нём нет.

Этот жест… Хмурюсь, пытаясь разглядеть знакомые черты.

Широкие брови. Губы, искривлённые в вечной насмешке. И взгляд…

– Верт? Вадим? – шепчу, хмурясь от своего же предположения.

– Бинго, Егорова! Признала, наконец!

Кабина дёргается, лифт начинает движение вниз, и я чуть пошатываюсь. Вадим тут подхватывает меня под локоть, невольно притягивая к себе.

– А ты чего голая? Заболела что ли? – Звучит так беспечно, что я застываю, не зная, что ему на это ответить.

3. Глава 3

Вообще-то я не голая. Относительно. Но спорить с Вертом бесполезно. Он всё равно переспорит, разобьёт оппонента, без труда положив того на лопатки. По крайней мере, в классе с ним никто никогда не вступал в спор. Даже учителя.

Смотрю в глаза, обрамлённые густыми пушистыми ресницами. В школе Вадим носил очки, которые прятали половину лица за толстыми линзами. Как и бесформенная одежда всегда висела на нём балахоном.

– Данка, да ты дрожишь, – замечает Вадим, не отпуская мой локоть.

Чувствую я себя действительно неважно.

– Нормально, – отвечаю коротко.

Лифт останавливается, и мне нужно выйти. Взглядом показываю, чтобы он отпустил мою руку.

– Я провожу, – произносит твёрдым голосом и аккуратно подталкивает меня на выход. – А то грохнешься ещё где-нибудь, а меня потом совесть мучить будет. Куда? – спрашивает, когда мы выходим из лифта.

Нахожу взглядом стрелочку на стене с указанием направления в кабинет ЭКГ.

– Туда. Видишь, я теперь точно не заблужусь.

– А вдруг? Сусанин из тебя ещё тот, – напоминает, что в школе я долго путала кабинеты.

Я пришла в пятом классе и никак не могла отвыкнуть от планировки своей старой школы, из-за чего частенько опаздывала на уроки.

– Идём, Егорова, – заявляет таким тоном, словно из дремучего леса выводить меня собрался.

Спорить с ним у меня нет ни сил, ни желания. Мне настолько безразлично моё состояние, что совершенно не волнует ни где я, ни с кем, ни как выгляжу. Делать нечего, пусть идёт, мне не жалко. Места всем хватит.

Вадим подстраивается под мой черепаший шаг. У него хватает такта не задавать вопросы, а до всего остального мне нет никакого дела.

В молчании мы подходим к кабинету ЭКГ.

– Спасибо.

– Не за что. Не болей, Егорова. И слушай, бросай ты свои диеты. Тебя уже от сквозняка шатает. – Шутит в своей обычной, немного грубоватой манере.

Надеюсь, что шутит.

– Так я не на диете, – возражаю, и тут же морщусь от допущенной глупости. Всё-таки голова совсем не работает.

– Ага-ага. Я вижу.

Сбегаю от назревающей лекции, заходя в кабинет ЭКГ. Под монотонный звук электрокардиографа я едва не засыпаю. Медсестра несколько раз запускает аппарат, прежде чем разрешает мне встать, даёт маленькую таблетку и просит положить под язык. Выходит вместе со мной в коридор.