В течение следующих двух дней были арестованы почти все, чьи имена фигурировали в злополучном списке, а также многие другие, подозреваемые в симпатиях к республиканским идеям. Флоренция погрузилась в атмосферу страха и доносов.

Свидетельство сэра Джона Бомонта, английского посла при дворе Медичи, дополняет картину: «Аресты проводились с исключительной жестокостью. Стражники врывались в дома посреди ночи, вытаскивали людей из постелей на глазах у рыдающих жен и детей. Медичи страшились не столько самого заговора, сколько идей республиканизма, которые могли распространиться среди горожан».

Как они выследили заговорщиков? План Медичи был детально проработан и безжалостен в своей эффективности. Главным их оружием стала обширная сеть информаторов, проникшая во все слои флорентийского общества. Микеле дель Бене, шпион в таверне «Горшок», был лишь одним из многих. Среди информаторов были слуги в домах подозреваемых, торговцы, получавшие деньги за сведения, и даже несколько священников, нарушавших тайну исповеди.

Джованни да Прато, судья, впоследствии участвовавший в процессе над заговорщиками, писал в своем дневнике: «Информаторы Медичи работали так эффективно, что знали о заговоре больше, чем сами заговорщики. Они позволили Босколи и другим продолжать свои собрания, собирая все больше имен и сведений, чтобы затем одним ударом обезглавить всю оппозицию».

Решающим фактором стало предательство изнутри. Человек, известный в документах следствия только как «Аноним из Прато», член группы заговорщиков, регулярно передавал информацию о планах и участниках капитану гвардии Медичи. Его личность так и осталась тайной, но некоторые историки полагают, что это мог быть Бартоломео Рондинелли, молодой аристократ, присутствовавший на многих собраниях Босколи, но странным образом избежавший ареста.

Никколо Валори, один из арестованных, но позже освобожденных по недостатку улик, спустя годы утверждал: «Среди нас был иуда, продавший нас за тридцать флоринов серебром. Он сидел с нами за одним столом, пил из одного кувшина, а потом шептал наши имена на ухо палачам Медичи».

17 февраля 1513 года в руки властей попал неопровержимый документ – тот самый список имен, выпавший у Босколи и якобы найденный на улице «случайным прохожим», который тут же доставил его в палаццо Медичи. Список включал около двадцати имен, среди которых были Босколи, Каппони, Фолски, а также Никколо Макиавелли.

Для Джулиано Медичи это было идеальным поводом для решительных действий. «Молодые люди из хороших семей, но без последователей, – презрительно отзывался он о заговорщиках, – однако их идеи опасны, как чума. Мы должны вырвать эту заразу с корнем».

Микеланджело Буонарроти, великий скульптор и художник, имевший связи с республиканцами, узнав об арестах, спешно покинул город. В своих письмах он позже вспоминал: «Воздух Флоренции стал отравленным от подозрений. Никто не мог быть уверен, что его имя не прозвучит на допросе под пытками. Я бежал, потому что знал: в такие времена ни талант, ни заслуги не могут защитить от гнева властителей».

Среди арестованных оказались люди, не имевшие прямого отношения к заговору, но давно вызывавшие недоверие Медичи. Джулиано де' Медичи воспользовался ситуацией, чтобы нанести удар по всем потенциальным противникам режима.

Филиппо Нерли, хронист и дипломат, писал: «Список подозреваемых расширялся с каждым днем. Достаточно было слова информатора или давней личной вражды, чтобы человек оказался в застенках Барджелло. Медичи использовали заговор как предлог для масштабной чистки политических противников