«Болонья должна пасть следующей, – говорил Борджиа, указывая на богатый город-государство. – Бентивольо слаб, его наемники ненадежны. Мы ударим здесь и здесь, одновременно вступив в переговоры с его соперниками внутри города».

Один из кондотьеров, седобородый ветеран, осмелился возразить:

«Ваша Светлость, Болонья хорошо укреплена, а зимняя кампания может затянуться...»

Борджиа посмотрел на него холодным взглядом, от которого у меня по спине пробежал холод.

«Когда я хочу услышать возражения, я их запрашиваю, – произнес он тихо. – В противном случае я ожидаю исполнения приказов».

Макиавелли, наблюдавший эту сцену, поразился абсолютной власти, которую молодой герцог имел над опытными военачальниками. В своем донесении он писал: «Герцог умеет внушать страх даже самым отчаянным людям. Никто не смеет противоречить ему, все подчиняются его воле беспрекословно».

Пребывание Макиавелли при дворе Борджиа продлилось до декабря 1502 года. За это время он стал свидетелем многочисленных интриг и заговоров, которые герцог искусно распутывал.

Однажды он стал свидетелем драматической сцены в тронном зале. Борджиа принимал послов из Венеции, когда его секретарь прервал аудиенцию, передав герцогу запечатанное письмо. Прочитав его, Чезаре побледнел от ярости.

«Господа, – обратился он к венецианцам, – прошу меня извинить. Государственные дела требуют моего немедленного внимания».

Когда зал опустел, герцог вызвал капитана гвардии и тихо отдал приказ. Через час в замок доставили связанного человека в одежде придворного.

«Синьор Пьетро, – обратился к нему Борджиа, показывая перехваченное письмо, – вы объясните, почему регулярно сообщаете Орсини о моих планах?»

Несчастный упал на колени, моля о пощаде и утверждая, что был вынужден шпионить под угрозой смерти своей семьи.

Борджиа выслушал его молча, а затем произнес:

«Я ценю вашу честность, Пьетро. И поэтому ваша семья будет в безопасности. Что касается вас…» – он сделал знак страже, и предателя увели.

Макиавелли, узнав об этом эпизоде, был поражен хладнокровием герцога. «Он не действует под влиянием гнева или страха, – записал он в своем дневнике. – Каждое его решение продумано и служит определенной цели. Он использует милосердие и жестокость как инструменты политики, а не поддается им как слабостям».

Кульминация первой миссии наступила в Сеннигаллии 31 декабря 1502 года. Борджиа пригласил своих мятежных кондотьеров на переговоры о примирении. Оливеротто да Фермо, Вителлоццо Вителли, герцог Гравина Орсини и Паоло Орсини прибыли со свитой в этот маленький городок на берегу Адриатического моря, полагая, что идут на честные переговоры.

В конце октября ему стало известно о заговоре против него, организованном его бывшими соратниками – Орсини, Вителлоццо Вителли и другими кондотьерами, опасавшимися растущей мощи герцога. Они собрались в Ла Маджоне, замке кардинала Орсини, чтобы координировать свои действия.

Борджиа узнав о заговоре и немедленно начал действовать. Вместо того чтобы открыто выступить против заговорщиков, он притворился, что ничего не знает, и даже начал переговоры с ними, предлагая более выгодные условия службы.

«Он расставляет сети, — писал Макиавелли во Флоренцию, – и я уверен, что заговорщики попадут в них. Герцог никогда не прощает предательства, но умеет выжидать удобного момента для мести».

Макиавелли был поражен тем, как умело Борджиа провел эту операцию. В своем отчете он подробно описывает, как герцог, узнав о заговоре против себя, сделал вид, что готов к примирению, и пригласил заговорщиков в Синигалию. Поверив в искренность его намерений, Вителлоццо Вителли, Оливеротто да Фермо, Паоло Орсини и герцог Гравина прибыли на встречу, Заманив бывших союзников на мирные переговоры, Чезаре приказал схватить и казнить их. Этот эпизод, который Макиавелли в деталях описал в своем знаменитом донесении «