Внутренний дворик с коринфскими колоннами и античными статуями превратился в настоящий музей. Здесь Лоренцо Великолепный принимал послов, поэтов, философов. Анджело Полициано, наставник детей Лоренцо, писал: «В этом дворе сходятся все дороги человеческого знания. Здесь античность встречается с современностью, Платон беседует с Аристотелем, а музы танцуют под звуки лиры».

Палаццо Питти, первоначально построенный купцом Лука Питти, впоследствии стал резиденцией великих герцогов Тосканских. Вазари создал здесь коридор, соединяющий дворец с Палаццо Веккьо через Понте Веккьо – чтобы правители могли перемещаться, не показываясь народу.

Вилла Кареджи, в ее садах, вечерами собирались члены Платоновской академии – кружка гуманистов под покровительством Козимо Медичи. Марсилио Фичино, переводчик Платона, создал здесь уникальную атмосферу философских бесед.

Флорентийский календарь был полон праздников, превращавших город в сцену грандиозных спектаклей. День святого Иоанна Крестителя, покровителя города, отмечался с необычайной пышностью. Процессии, театральные представления, скачки – весь город превращался в единый организм празднества.

Особой популярностью пользовались «священные представления» – религиозные драмы, которые ставились на площадях. Лоренцо Великолепный сам писал тексты для этих спектаклей. Его знаменитая «Rappresentazione di San Giovanni e Paolo» собирала тысячи зрителей.

Карнавал в Флоренции не уступал венецианскому в роскоши. Маскарады, аллегорические колесницы, уличные представления превращали город в театр под открытым небом. Лука Ланудочи описывал карнавал 1491 года: «Казалось, что боги спустились с Олимпа и прогуливаются по нашим улицам. Красота повсюду – в костюмах, в музыке, в лицах людей».

В отличие от феодальных монархий, Флоренция предоставляла талантливым людям возможности для социального роста. Банкирская династия Медичи происходила из простых менял. Семья Альберти разбогатела на торговле шерстью. Донателло был сыном чесальщика шерсти.

Система цехов (arti) обеспечивала определенную социальную защиту ремесленников и торговцев. Чтобы заниматься политикой, нужно было состоять в одном из цехов. Это правило заставляло даже аристократов формально записываться в купеческие гильдии.

Образовательная система также способствовала социальной мобильности. Школы при церквях и монастырях давали базовое образование, а для способных учеников существовали возможности продолжить обучение. Университет в соседней Пизе привлекал студентов со всей Европы.

К началу XV века Флоренция уже имела длительную и сложную историю республиканского правления. Формально власть в городе принадлежала Синьории – правительству, состоявшему из восьми приоров и гонфалоньера справедливости. Эти восемь приоров и гонфалоньер справедливости, составлявшие Синьорию, избирались на два месяца – срок, который теоретически предотвращал накопление власти в одних руках, но на практике создавал постоянную неопределенность и зависимость от тех, кто мог манипулировать процессом отбора.

До 1434 года флорентийская демократия функционировала по принципам, которые современному наблюдателю показались бы комичными, если бы не были столь опасными. Представьте себе: судьбы тысяч людей решались буквально броском костей. Но эти кости были заряжены политической хитростью.

Процедура выборов напоминала сложный ритуал. Сначала кандидаты проходили scrutinio – тщательную проверку на политическую благонадежность. Гвидо Каппони, один из очевидцев того времени, записал в своих мемуарах: «Видел я, как почтенный торговец шелком Бартоломео Валори три дня не спал, ожидая результатов проверки. А когда узнал, что прошел, так обрадовался, что устроил пир на всю улицу. Но через неделю его имя не выпало в жеребьевке, и он проклинал фортуну до самой смерти