».

Восьмигранный купол диаметром 42 метра был не технологическим чудом своего времени, но очень креативным в подходе к строительству. Брунеллески решил построить без использования лесов и центральной опоры, что считалось не только безумием, но практически невозможным.

Антонио Манетти, первый биограф Брунеллески, приводит его слова: «Древние строили свои купола на сплошных лесах. Я же построю два купола – один внутри другого – и между ними проложу лестницу, по которой можно будет подниматься для осмотра и ремонта».

Решение Брунеллески было гениальным – он использовал особый рисунок кладки «в елочку», который позволил кирпичам удерживаться на месте благодаря собственному весу. Когда купол был завершен в 1436 году, папа Евгений IV лично освятил его.

«В тот день – писал хронист Джованни Кавальканти, – весь город вышел на улицы. Люди плакали от гордости, видя, как луч света проникает сквозь фонарь купола, словно благословение небес. Брунеллески стоял в стороне, тихий и сосредоточенный, лишь слабая улыбка выдавала его чувства».

В саду монастыря Сан-Марко юный Микеланджело изучал коллекцию античных статуй под покровительством Лоренцо Великолепного. Кондиви, биограф скульптора, записал слова самого Микеланджело: «Лоренцо не только давал мне кров и стол, но и открыл глаза на красоту древних. В его саду я научился видеть в мраморе не камень, а спящую душу».

На Понте Веккьо, древнем мосту через Арно, в золотых лавочках работали лучшие ювелиры Европы. Бенвенуто Челлини, хотя и родился позже в 1500 году, в мемуарах описывал атмосферу: «Мост был словно шкатулка с драгоценностями. Каждая мастерская – отдельная жемчужина. Здесь ковались короны для королей и тиары для пап».

Базилика Санто-Спирито, детище того же Брунеллески, поражала гармонией пропорций. Лука Ланудочи, современник Макиавелли, писал: «В этой церкви даже самые суетные мысли становятся возвышенными. Брунеллески создал математику красоты в камне».

На площади Сан-Лоренцо по вторникам и субботам разворачивался рынок, где можно было купить все – от восточных специй до фламандских гобеленов. Здесь встречались купцы из всех концов известного мира. Марко Поло за два века до этого описывал подобные рынки в Азии, но флорентийский базар не уступал восточным в разнообразии товаров.

Флорентийская кухня того времени уже отличалась изысканностью. В кулинарных книгах XV века упоминаются блюда, которые готовились во дворцах знати. «Arista» – жареная свинина с розмарином и чесноком, «ribollita» – густой суп из овощей и хлеба, «cantucci» – миндальное печенье к сладкому вину.

Бартоломео Сакки (Платина), автор первой печатной поваренной книги «De honesta voluptate», писал: «Флорентийцы умеют превратить простую трапезу в праздник для всех чувств. Их столы – это алтари, где приносятся жертвы богам вкуса».

Площадь Синьории, день святого Иоанна – весь город превратился в сцену грандиозного спектакля. Процессии, театральные представления, священные мистерии – Флоренция умела праздновать как никто другой. Лоренцо Великолепный сам писал тексты для «священных представлений». Его «Rappresentazione di San Giovanni e Paolo» собирала тысячи зрителей. Поэт-князь понимал: власть должна быть не только эффективной, но и красивой.

Каждое публичное мероприятие было тщательно срежиссировано. Даже казни превращались в спектакли, где народ становился соучастником власти. Площадь Синьории была сценой, где разыгрывались драмы республики.

Палаццо Медичи на виа Кавур, построенный Микелоццо, стал образцом для всей ренессансной архитектуры. Его фасад из тесаного камня выражал могущество семьи, не нарушая при этом республиканских приличий – дворец был роскошным, но не кричащим.