– Нет, конечно же случайно. Это ты, наверное, опять что-то сломала. Придется ждать мастера!

– Откройте дверь! А потом вызывайте ваших мастеров!

– Не могу, я ключ потерял!

– Ну вы и… урод! Откроооойтеее! Ненавижу! Сволочь! Убить меня решили?!

– А ты дура! Промашка! Все не так работает. Включай мозги. Если они у тебя, конечно, есть. Говорят, если идиотам вскрыть черепную коробку, там будет протянута одна веревка, если ее перерезать – уши отвалятся. Эй, Лиса, у тебя мозг или веревка?

Прислонился спиной к двери и сам почувствовал, как от жары пот на лбу выступает. Какое-то время за дверью было тихо.

– Захар… Аркадьевич… выпустите меня, пожалуйста. Я больше не буду. Я все поняла.

– Что не будешь? Можешь не быть, – и скрестил руки на груди, улыбаясь. Вот так, Патрикеевна. По-моему будет, а не по-твоему.

– Я не буду больше говорить гадости и запираться в комнате. Обещаю. Ну, пожалуйста, откройте. Мне очень жарко.

Я щелкнул замком, и она тут же выскочила в коридор. Вся красная, волосы влажные, пот по вискам течет и глазами ведьминскими молнии мечет. А она симпатичная, стервочка эта. Взгляд случайно вниз опустил, а к ней влажная футболка прилипла, и у меня тут же комок в горле встал. И не только комок… тут же потом прошибло.

Голову вскинул и прорычал, зверея от злости на себя и на нее.

– Еще раз дверь закроешь или что-то выкинешь – я тебя начну жестоко наказывать. За репетитора ты лишаешься телевизора и интернета на две недели. Есть будешь овсянку на завтрак, обед и ужин.

Развернулся и пошел к себе в кабинет. Забыл, что сказать ей хотел, вообще забыл о воспитательной речи, которую готовил заранее. У меня в висках кровь стучит, и на лбу пот выступил далеко не от жары в доме. Спустился, чтобы сменить режим отопления, и прислонился к стене. Твою ж! Что за! Ей же пятнадцать! Это что только что было? Что за дрянь произошла со мной? Эй, Барский. Ты, конечно, то еще дерьмо по жизни и извращенец, но не педофил. У тебя дочка старше! Охренел совсем? Мозги сплавились? Ты куда смотрел? Как ты вообще туда мог смотреть? А подсознание выдает белую футболку с рожами непонятными и девичью грудь под ней.

Я так наверх и не поднялся. Домой тоже не поехал. Телефон отключил и по знакомому маршруту отправился. Правда, без звонка, обычно всегда ей звонил… но сегодня не стал. Говорить вообще ни о чем не хотелось. Только трахаться. Убедиться, что меня все спелое заводит, а не зелёное, что стоит на женщин и что грудь большая нравится. Диана открыла мне с удивленным выражением на лице, а я тут же ее за затылок схватил и на колени опустил, расстегивая ширинку и доставая стоящий колом член, направляя ей в рот и делая первый толчок в самую глотку с блаженством, закатывая глаза. Да, вот так. Просто давно не было секса. Потом я трахал ее прямо там в прихожей, придавив голой грудью к зеркалу и вбиваясь сзади между округлых ягодиц прямо в сочную глубину, мокрую и горячую, сминая ладонями большие груди, теребя выпирающие большие соски и чувствуя, как член напрягается еще сильнее. Да! Вот это мое! Это в моем вкусе. Брюнеточки с матовой кожей, округлыми формами и в самом соку. Впился пальцами в длинные волосы любовницы, оттягивая ее голову назад и толкаясь с остервенением быстрее и глубже… и на какие-то мгновения под пальцами оказались ярко-рыжие волосы, я дернулся, вошел так глубоко, что женщина громко закричала, и волосы опять стали иссиня-черными и прямыми, в ту же секунду ощутил, как она сокращается вокруг моего члена, и с рыком кончил сам.

Домой приехал поздно ночью… жена уже крепко спала, я лег в постель, натягивая на себя одеяло и закрывая глаза, слыша, как судорожно вздыхает во сне Светлана. Но она не спросит ни о чем даже утром. А я бы и не ответил. Она прекрасно знает, что спрашивать бесполезно. Куплю ей завтра то золотое кольцо, на которое жена при мне недавно смотрела в каталоге, и она все простит. Тут же стало мерзко на душе… а я бы не простил. Ни одну мелочь. Я не умею прощать.