– Что нового слышно по делу Потехина? – мгновенно посерьёзнел Петерс.

– Ничего, – с грустью пожрал плечами отец. Несмотря на то, что тот был его заклятым врагом и главным конкурентом, смерти ему он не желал. – Меня допрашивали по полной.

– Почему тебя? – разозлился Петерс. – Какого чёрта?

– Я ведь главный конкурент. Мне выгодна его смерть. Он буквально дышал мне в спину, догнал, рынком овладевал.

– И что? Теперь всех убирать из-за этого? – Андрей был возмущён. – Чигаев и я тоже находимся на одной линии, может, и нас тогда тоже грохнуть?

– Успокойся, – примирительно сказал отец, стараясь остудить пыл друга. – Не нервничай так.

– Я спокоен. Мне надоели эти рассказы о твоей причастности к делу.

Я молчала. Мне был неприятен этот разговор. После моего эфира в «Сплетнях» о смерти Потехина заговорили с новой силой, а после интервью отца и вовсе стали шептаться о том, что, скорее всего, именно он заказал главного конкурента. Хотя почему главного? Чигаев и Петерс, как компаньон отца, так же были на одной линии с ним. Было бы логичнее убрать именно отца, нежели кого-то из них троих. Но лучше не думать об этом, прогонять прочь негативные мысли.

– А что же младший Потехин? – Андрей взял бокал с виски у проходящего мимо официанта, поставив на смену ему свой опустевший бокал.

– Его не видно, – отец пожал плечами. – Фирма работает без сбоев. Говорят, что его видели на одном из управленческих треков в Петербурге.

– Покойный Потехин его никогда не афишировал. Странная семейка…

– Просто не любил помпезности.

Я решила, что с меня достаточно этих разговоров, поддерживать которые не было не малейшего желания. Поэтому, поправив чёрную маску с перьями, которая закрывала пол-лица, открывая в прорезях лишь глаза с накрашенными в два слоя ресницами и алые губы, извинилась перед Петерсом и отцом, а потом, покинув их, направилась к столу с напитками.

– Вы как всегда просто сногсшибательны!

Этот голос можно узнать из тысячи. Гриша Чигаев. Григорий. Рыжеватый мужчина тридцати лет, длинный, как оглобля, с руками-паклями, в дорогом костюме, висящим на нём, словно на вешалке. Сын директора компании-конкурента отца, который ухаживал за мной на протяжении уже трёх лет. И самое обидное, что отец поощрял это, надеясь, что когда-нибудь два наших бизнеса сольются в один, никем уже непобедимый.

– Не могу сказать тоже самое о вас. – Я не имела обыкновения скрывать свои отрицательные эмоции. Если человек мне не нравился, то он непременно узнает об этом.

– Вы как всегда язвите, Елизавета Петровна… – прошептал он сзади, притворившись, что его толкнули, и прижавшись ко мне всем телом, нагло положив руки на бёдра.

Я сжала зубы. Отец убьёт меня, если я испорчу вечер скандалом.

– Руки убери, – яростно прошипела ему в ответ. – Иначе я сломаю тебе пальцы.

– Какая грозная… – насмешливо хмыкнул он. – В постели ты такая же?

Этот мерзкий рыжий тип продолжал дышать мне в затылок. Я чувствовала его противное дыхание – смесь спиртного и чеснока, потом закрыла глаза и, едва сдерживаясь, выдохнула.

Боже, ну почему я?

Гриша продолжал держать меня за бёдра, вследствие чего уже возникло маленькое неудобство – твёрдая эрекция. Да уж, ему уже будет нелегко отлипнуть от меня. Вот придурок! Поэтому, взяв инициативу в свои руки, я резко оттолкнула его и быстро отошла от столика, ища глазами отца как спасительную шлюпку.

– Стерва! – услышала за спиной и удовлетворённо хмыкнула. У меня есть немного времени, чтобы смыться.

– Уважаемые дамы и господа! – раздался в микрофон голос виновника сегодняшнего события – известного режиссёра. – Я рад приветствовать всех вас в моих скромных владениях и надеюсь, вам в радость это мероприятие. – В ответ на приветствие раздались вежливые аплодисменты. – Я хочу представить на ваш суд своё новое детище! Поэтому приглашаю всех в зал для просмотра.