2. 2

В свои двадцать семь лет я не задумывалась о браке, любви и уж тем более о детях. А в это время мирно нарастающая мелодия телефонного звонка заставила меня вернуться отвлечься от размышлений и переключить взгляд на мобильный.

– Да? – с явной неохотой ответила на звонок, главным образом для того, чтобы надоедающая трель наконец-то прекратилась.

– Лиза! У нас аврал! Ты должна приехать в студию! – прокричал в трубку голос моего сценариста.

– Кость, – вздохнув, поморщилась как от лимона, – что на этот раз? Если это не развод Медведева, то я не приеду, – вот так просто отмахнулась от мужчины, вытянула ногу и нежно погладила её рукой, наслаждаясь гладкостью кожи после масла.

– Всё шутишь? Ты телевизор смотрела? Новости читала?

Я закатила глаза. Ну почему именно в мой выходной день нужно было случиться какой-нибудь экстраординарной сенсации.

– Нет… Вообще-то я спала… – сделав вид, что мне неинтересно, отозвалась в трубку, затем сладко потянулась, выгнув спину, и хотела уже было распрощаться, как коллега выпалил:

– Убили Юрия Потехина!

Эта ошеломляющая новость заставила меня резко принять вертикальное положение. Сердце провалилось куда-то вниз, будто в глубочайшую пропасть. Потехин был одним из основных папиных конкурентов в бизнесе, владельцем крупной сети сотовой связи.

– Еду! – тотчас выпалила я, чуть не уронив телефон в воду, и торопливо вылезла из ванны, оставив на кафеле лужи.

Не вытираясь полотенцем, накинула на себя халат и выскочила из комнаты.

– Нина! – крикнув, перегнулась через перила лестницы, ведущей на первый этаж дома.

– Да, Елизавета Петровна! – послышался голос экономки.

– Отец не звонил?

– Нет, – взволнованная Нина появилась перед лестницей.

– Набери его! Достань его из-под земли!

– Хорошо… – тотчас кивнула она и бросилась выполнять поручение, а я рванула в свою комнату. Сенсация сенсацией, а внешний вид женщины всегда должен быть сногсшибательным.

– Папа, ты новости видел? – Нина всё же отыскала отца. Стоял какой-то невозможный гул, да ещё и шквальный ветер свистел в ушах, мешая мне сосредоточиться на голосе, относящегося из динамика.

– Видел… – прочистив горло, буркнул он.

– Что думаешь? – сев за руль, я посмотрела в зеркало заднего вида, убеждаясь, что макияж в норме.

– Ты как журналист спрашиваешь или как дочь? – усмехнулся он.

– Хм… дай подумать. Наверное как журналист, – отозвалась твёрдо и нервно забарабанила пальцами по рулю.

– Думаю, что заказное…

Внутри всё похолодело – мне стало не по себе.

– Но… но ведь вдруг они будут считать, что ты причастен?.. Ведь тебе в первую очередь это выгодно…

– Я думал об этом, – ответил он, – но надеюсь, что наша законодательная система всё-таки не так глупа. И вообще, у меня миллионное алиби. Я на другом конце света был.

– Пап… но ты же понимаешь…

– Знаю-знаю… Давай не будем об этом, – резко прервал он меня, и его реплика звучала не как вопрос или предложение, а как окончательный ультиматум.

– Ладно, – нехотя кивнула я, будто он мог меня видеть. – Однако могу ли сегодня рассчитывать на твоё интервью в прямом эфире? – кокетливо спросила отца, отбросив все лишние чувства и эмоции: теперь мне нужна была настоящая сенсация. На том конце повисла тишина. – Пап? – вновь позвала я, недоумённо приподняв бровь.

– Елизавета! – возмущённо рявкнул отец. Он всегда называл меня полным именем, когда злился.

– У меня такая же работа, как и у тебя, – хмыкнула в подтверждение того, что не обиделась. – Неужели тебе будет приятнее, если первыми у тебя возьмут интервью Малахов или Салтыков из НТК? Они же как пиявки! – продолжала подначивать я, взяв быка за рога, потому как прекрасно знала, что отец их терпеть не может.