Колеса взбили пыль, и Хесус закашлялся. Он долго смотрел вслед удаляющемуся автомобилю, затем вытер вновь закровоточивший нос и уныло поплелся в сторону города.

Ксавьеру снился сон.

В последнее время сны донимали его чаще, чем за всю жизнь, но представляли собой неясные тусклые обрывки. Этот же был цветным и отчетливым, будто наркотическая галлюцинация.

Огромный торговый центр в самом центре мира. Сквозь стеклянную крышу лились солнечные лучи. Множество лотков, шум и гам стоял несусветный. То тут, то там предлагали самые невероятные товары, от любви и счастья до депрессии и суицидальных мыслей. Да кто в здравом уме стал бы такое покупать? – подивился Ксавьер, проходя мимо мрачно украшенного прилавка с набранной готическим шрифтом вывеской «Клиническая смерть».

Зачем он пришел сюда? Никогда не любил ходить ни по рынкам, ни по магазинам, а от мексиканских торговых рядов в глазах рябило. Он не понимал, чем они привлекают Амадео, который, навещая братьев Торрес, обязательно заглядывал туда. От мельтешения пестрых пятен начинала болеть голова.

Но здесь было то, что ему нужно. И он знал, где это найти.

Всего несколько шагов – и он оказался напротив прилавка. Ослепительно белый, задрапированный белой же тканью, он предлагал посетителям «Легкость, свободу и покой». Ксавьер подошел ближе.

Ровными рядами на белоснежной скатерти лежали шприцы.

Ничем не прикрытые иглы поблескивали. Прозрачная жидкость внутри шприцев переливалась в лучах солнца крошечными бриллиантиками. Поршни были выдвинуты до упора. Так много легкости. Так много свободы.

Так много покоя.

Ксавьер протянул руку и взял один шприц. Он лег в руку так привычно, будто и не покидал ее. Будто не было лет чистоты, когда он изгнал заразу из крови и больше не прикасался к ней. В голове и сейчас звучала ее песня, манящая, прекрасная. Так просто закатать рукав рубашки и больше ни о чем не беспокоиться…

– Господин Санторо! – крикнул кто-то за его спиной.

Ксавьер обернулся. Вокруг шумел подпольный рынок, никто не обращал на него ни малейшего внимания.

– Господин Санторо! – раздался тот же крик со стороны прилавка.

Ксавьер завертелся волчком, пытаясь понять, кто его зовет. Его схватили за плечи, сильно встряхнули, шприц выпал из руки и укатился прочь. Ксавьер проводил его полным сожаления взглядом.

– Господин Санторо! Да проснитесь же вы…

Ксавьер распахнул глаза. Дыхание хрипло вырывалось из горла, будто он пробежал стометровку, сердце бешено колотилось.

Над ним склонился Йохан.

– Господин Санторо, беда! Дино Аурелио исчез из клиники!

Остатки сна мигом слетели с Ксавьера. Он откинул одеяло и вскочил.

– Как исчез?

– Позвонил главврач. Во время вечернего обхода он был на месте, а позже, в полночь, когда проверяли палаты…

Ксавьер выругался и натянул рубашку. Он что, ошибся в парне? Быть не может, он видел, что Дино приходит в норму, он успешно пережил все радости ломки, черт возьми!

Но образ из сна так и крутился в голове. Блестящий шприц. Выдвинутый поршень. Обещание покоя.

– Заводи машину, – приказал он Йохану. – Едем к нему домой.

По дороге Ксавьер позвонил доктору Вилье. Тот не стал вызывать полицию, как положено по протоколу, а вместо этого сразу же связался с покровителем пациента. Видимо, решил, что ему это сулит нехилый барыш. Ксавьер сделал мысленную пометку как следует тряхнуть нерадивого доктора с его нерадивой охраной. Можно подумать, в детском саду работают.

Разумеется, побеги пациентов никогда не были редкостью. Большинство зависимых в конце концов решало, что мучения того не стоят, и возвращалось к прежнему образу жизни. Единицы смогли выписаться и начать с чистого листа.