Вблизи всё вокруг стало походить на место битвы, словно здесь сражались боги, а возвышающиеся каменные шпили – лишь отголоски тех далеких событий. Хемах скривился от собственных мыслей, посмев подумать о каких-то богах кроме Спасителя. Придется вновь подвергнуть себя истязаниям. Последнее слово как-то по-особенному прозвучало в его голове, срезонировав с тем, что он видел перед собой. Выйдя из тени исполинского каменного шпиля, который словно клинок отражал на своей вершине оранжевый солнечный свет, он невольно восхитился открывшемуся одновременно монументальному и безжизненному виду. Каждый последующий шпиль был выше другого, словно у них, как и у людей, одно поколение сменялось следующим, и каждый раз они без шансов устремлялись в облака.

Наконец он нашел подходящее место: огромнейший столп, рухнувший на другой, чуть поменьше, образовал небольшое подобие пещеры. С виду это произошло не одно столетие назад, ибо местами камень выцвел, потеряв свой блеск, и покрылся мхом там, где соприкасались два исполина. Инквизитор привязал лошадь за торчащий камень, выглядящий менее острым, чем остальные, и пошел к соратникам.

– Нашел место, – с трудом выговорил Хемах, когда приблизился к Горну, забравшись на холм.

– Спасибо, – кивнул соратник.

– Интенданта придется держать на руках, ибо лошади с грузом пройти к низине не смогут.

Горн посмотрел вниз. Он давно понял это, однако нести на руках интенданта не хотелось бы никому. Сейчас выбора не было. Застыв в нерешительности перед лошадью, он смотрел на святую. Заметив промедление соратника, Хемах хотел было помочь, но тот остановил его. Только сейчас он понял, что Горн воспользовался стяжками праведности на руках, чтобы хоть как-то компенсировать совершаемый грех. Наконец он взял на руки интенданта и кивнул Хемаху, чтобы тот подхватил поводья и повел лошадей к временному укрытию.

Наступила глухая ночь, и свет луны едва пробивался сквозь плотные облака. Каменные шпили, уходя вверх, сливались с ночным небом, окутанным облаками. Несмотря на ночь, их белесая поверхность не переставала блестеть мелкими крупицами света.

– Да, костра мы здесь не зажжем, – вздохнул Горн, вернувшись с поисков хоть каких-нибудь сучьев.

Только сейчас соратник занялся руками, кровоточащими после стяжек праведности. Юношей Хемах пугался одного вида этих ран, а когда ему впервые нужно было применять стяжки на себе, он слишком долго не мог решиться. Первый раз показался пыткой. Годы испытаний и специальных посвящений сделали из него нечто другое, куда более цельное и сильное, чем то, кем он был прежде.

Инквизитор снял наплечники, вдохнул полной грудью, и размял плечи. Раньше даже из-за этого элемента доспеха всё тело было в крови, потому что на каждом наплечнике мелкие шипы, терзающие тело, должны были неустанно напоминать, ради чего они ведут свою борьбу. Каждое мучение, испытанное ими, уменьшало давление греха на всё человечество и служило мерилом веры в Него. Наплечники были дарованы самим Спасителем через руки интенданта, священные символы на них – это слова напутствия, произнесенные Им при их создании. Закончив рассматривать руны со странным чувством ностальгии и надежды, он положил наплечники на камень рядом со своими вещами.

Копаясь в сумках в поисках пожитков, Хемах случайно дотронулся до камня и почувствовал что-то, чего он не заметил, привязывая лошадей. У камня словно не было температуры. Кусок породы не был ни горяч, ни холоден, казалось, он вовсе существует где-то на грани миров, а перед инквизитором – лишь его иллюзия. Хемах посмотрел на Горна. Тот устало сидел, опустив голову. Инквизитор с трудом отвел руку от слегка шершавой поверхности.