– Вот и хорошо, точно не потеряю, – Макс ещё раз приложил дорогой подарок к губам и пошёл ставить чайник.

Набодяжил большую кружку кофе, сделал внушительный глоток и отломил квадратик горького шоколада. После знакомства с Вероникой, другого шоколада в его доме не водилось. Потрогал мизинец, опасаясь, что тот опухнет от такого плотного бронзового объятия, но с удивлением обнаружил, что кольцо не вызывает ощущение дискомфорта, хотя и сидит, как влитое. Чудеса продолжались. Признаться, холодная логика, сухая реальность постоянно нашёптывали ему, что он себе всё навыдумывал, нафантазировал, мол, это игра больного воображения, лекарство от одиночества. Макс гнал эти здравые рассуждения, а сейчас, когда есть кольцо, когда он в оранжевом свитере, ему стало легче сопротивляться чёрствой действительности.

Через час Макс уже проходил мимо того самого магазина, где они покупали просекко. Перебежал дорогу и остолбенел, арки двора не было, он упёрся в стену серого дома, довольно старого, с красивым декором, изящными балконами, но арки не было! Макс заметался из стороны в сторону, обогнул дом, но и там ничего похожего. Запыхавшийся и абсолютно потерянный, он обречённо уселся на слизкие, ледяные ступени и уставился затянутыми пеленой слёз глазами на красную вывеску «их» магазина. Качаясь, постоянно теребя печатку, Макс бубнил её имя, всхлипывая и сокрушаясь, рискуя задохнуться от горечи потери.

Город куда-то спешил, не взирая на 1-е января, шелестели шинами проезжающие автомобили, торопливо проходили прохожие, и никто не обращал внимание на чудика, похожего на потрёпанного снегиря, с распухшими глазами, безмолвно шлёпающего обветренными губами.

Первая неделя была самой трудной, бесплодной и пустой. Он просто валялся на кровати, ползал в туалет и на кухню. Иногда по часу прилипал лбом к стеклу и грустно пялился на сквер, высматривая дымчатую шубку.

На пятый день самозаточения к нему заявилась соседка – тётя Надя, приставленная отцом за ним приглядывать. Макс объяснил своё поведение гриппом и, выслушав тридцать минут ликбеза по исцелению, с облегчением выставил доглядчицу за порог. Несмотря на кучу дурацких советов, притворного беспокойства, визит соседки каким-то чудом, всё же встряхнул его хандру. Макс снова взялся за перо, вернулся к старому рассказу и почти полностью переписал его. Теперь он смотрел на мир иначе, под ещё более острым углом. На шестой день, он впервые вышел на улицу и конечно ноги сами принесли к её дому, точнее туда, где дома не было. Макс постоял с полчаса, повздыхал и отправился в ту кондитерскую, потом в тот антикварный салон, а закончил вояж в той кафетерии, где впервые встретил свою незнакомку. Этот маршрут стал негласной традицией и повторялся каждый день, но дымчатая шубка так и осталась за подъездной дверью старого трёхэтажного дома-невидимки.

А мираж нельзя потрогать и не скрыться от теней, плачут грязные сугробы хлеще проливных дождей

Часть вторая

Весна на подоконнике, весна за тонкой шторкой. Макс последнее время вставал рано, а ложился до десяти вечера, а то и раньше, не хотел упускать белые дни, чернота тяготила его. Хотя нередко он просыпался по середине ночи, и, точно зная, что уже не заснёт, плёлся на кухню, но не включал свет, а зажигал свечи, садился за ноут и начинал малевать свой мир, светлый и сочный, пёстрыми пятнами. Мир, где любовь находит героя, где добро побеждает зло. Но сегодня он спал дольше обычного и на редкость хорошо. Снилась она, что-то весело рассказывала о … О чём? Макс попытался вспомнить, но не смог. Сожалея о забытом разговоре, он распахнул шторы. Апрель приплясывал на крышах домов, тёплые лучи добивали последнюю чумазую кучку снега, окопавшуюся под толстым деревом, в лужах сквера забавлялись воробьи, а на сухих островках асфальта играли карапузы в цветастых комбинезонах и смешных шапках. Жизнь побежала по новому кругу – от весны, до весны.