В поисках мне помогает или бог, или дьявол, а скорее – обстроившаяся в экстремальных обстоятельствах интуиция. По тропинке, через чащобу – к полянке. Оттуда, с полянки, слышно, что там кто-то возиться. Перед самым просветом я свернул в сторону, подобрался со стороны кустарника. Раздвинул ветки и вижу, что маньяк Рома сидит на животе актриски и с энтузиазмом во взоре душит её. Вика уже закатила глаза, пальцы уже даже не скребут, а вяло гладят руки подлеца, ещё несколько секунд и Вика всё – потеряет сознание, чтобы проснуться в аду. Только её ноги пока активны – они попеременно стучат о землю, а ступни опять голые, туфель нет, должно быть, слетели во время борьбы.

Рывком из кустов и бью по-футбольному с ноги, в чердак маньяка. Хорошо так попал – в затылок. Рому мой удар сбивает на сторону, он с трудом приподнимается и выдает неописуемое:

– Ты чего? – плаксиво так спросил, обиженно. Больно ему, маленькому.

Чтобы он понял, ещё раз награждаю его за заслуги перед сатаной – бью и попадаю голенью прямо чётко в челюсть. Гражданин маньяк в отрубе. Оборачиваюсь и смотрю на Вику. У неё юбка задралась, видно розовые трусики, вижу сквозь приоткрытые веки две полоски глазных белков, из правой ноздри ползёт червячок крови.

Оглядевшись по сторонам, я обнаружил на краю поляны то, что и ожидал – куб хижины из бруса, сверху обшитый листами жести, выкрашенными в цвет бычьей крови. Размер хижины – 4х4 метра. Уверен, ну вот просто на сто процентов уверен, что где-то рядом этот урод устроил своё частное кладбище, и, прибывая в отменном состоянии духа, периодически подрачивал на могилы своих жертв – такое у меня сложилось впечатление после просмотра пяти минут его записей. Уёбок, мать его. Но проблему с ним никто, кроме меня, не решит.

 У меня есть выбор, два пути: или сдать его в полицию; или… Я себе не прощу, если пущу всё это на самотёк. Это нужно сделать, это правильно. А вот полиция может и меня сделать виноватым – пособником, а маньяк своими показаниями им поможет – отомстит мне за то, что кайф ему обломал, да рожу начистил.

Вика очнулась и сразу заорала. Точнее, заорать у неё не получилось, хотя, судя по раздувшемуся от натуги горлу, очень и хотелось: из её рта вышел протяжный хрип, бурлящий из живота, продирающий травмированное маньяком горло, и выходящий наружу дергающей судорогой воя. Она смотрела не на валяющегося падалью маньяка, а на меня – смотрела ошарашенным взглядом квадратных глаз и орала-хрипела-выла. Её следовало как можно скорее успокоить, если я хотел успеть воплотить задуманное в жизнь.

– Тихо, тихо, тихо, – начал спокойно, не повышая голоса, уговаривать я, – я тебе ничего не сделаю. Уже всё. Видишь, – я указал на маньяка, – я его вырубил, он больше тебе не опасен. – Она слушала меня и больше не орла, но стоило мне сделать паузу, как Вика снова захрипела. – Спокойно, я тебя не трону, не трону. Если хочешь, то можешь уйти прямо сейчас.

Вика стала дышать ровнее, её затрясло, а самое главное, послушав меня, она больше не пыталась драть горло. Пока она сидела, приходила в себя, я взял чудовище за лодыжки и поволок к хижине. По пути я ещё раз посоветовал Вике:

– Думаю, тебе лучше уйти. Иди, скоро стемнеет, а ты в таком состоянии, что и заблудиться не долго. Извини, проводить тебя не могу. Дела у меня, как видишь. А дела такого рода надо доводить до конца.

Девушка потешно шмыгнула носом, втянув в себя обратно свою кровь, кивнула головой. Ну вот и ладно, она меня поняла, умничка. А лишние свидетели мне не к чему.

– Прощай, Вика, и забудь обо всём, что здесь произошло, – сказал я ей на прощанье.