И я была согласна с ним. Складывалось ощущение, что в нашем, Материальном Плане, произошла она из таких битв, оставив после себя множество «живых» артефактов, остров и слухи о его возникновении.

Когда Фентхаим снова посмотрел на меня, я спросила, понимая, что пришел мой черед:

– А что если Божество само нашло меня? Это тоже «договор»?

– Интерес Божества привлекают значимые для чего-то фигуры. Это слегка иное, но тоже, своего рода, какое-либо желание с чьей-то стороны.

Средство, цель, запреты, наказания, баланс, – обо всем этом я уже раз по двести думала и ответа так и не получила, поэтому решила не задавать второй, разрешенный мне вопрос. Уж слишком их было много.

– А у тебя, Фентхаим, есть к нам вопросы? – спросил Сфинкс, спустя какое-то время.

Тот кивнул, снова обошел нас всех взглядом и спросил:

– Что каждый из вас сделает, овладей кем-нибудь демон?

Этот вопрос ударил, словно гром среди ясного неба. Не сказать, что он удивил меня, ведь о чем-то подобном мы говорили с Гулльвейг, да и я сама думала об этом, просто выбирать не хотелось. Я помрачнела и закусила губу. Фентхаим отождествлял любых существ иных Планов с демонами и ожидал ответа от каждого.

– Мы не друзья демонам! – усмехнулся Сфинкс и тут же остепенился, когда старец резко повернул к нему голову и пристально несколько раз оглядел. – Мы просто путешественники, но в демонах нет ничего… хорошего, да…

– Я согласна с этим! – заговорила Гулльвейг и обратила на себя внимание Фентхаима. – Почему вы об этом спрашиваете? Хотите сказать, нас ждет что-то?

– Сможешь ли ты поднять руку на своего товарища? – повторил старец, все еще держа тон голоса спокойным и не меняя позу никак иначе, кроме как движением головы.

– Демона можно изгнать! – прижав руку к груди, сказала Гулльвейг, подавшись вперед, к Фентхаиму, словно пытаясь убедить его в своих словах.

– У тебя не хватит на это времени, – сказал он ей и снова ожидающе оглядел нас.

– Если не будет иного выхода, то да, я убью своего товарища при таком раскладе, – первым ответил уверенный на вид Велерус.

– С вашей точки зрения – мы все одержимы, и что это значит? Нам нужно будет переубивать друг друга?! – с навернувшимися на глазах слезами стала мотать головой Гулльвейг.

– У меня есть свои методы воздействия в этой ситуации, – сказал Сфинкс, обращаясь к Фентхаиму. – Но если выбора не будет, то я постараюсь освободить душу от плена.

– Я отказываюсь верить, что это может случиться! – продолжала Гулльвейг, и я была согласна с ней, но подкатывающей истерикой делу было не помочь. Нас снова проверяли.

– Скорее всего, я тоже убью товарища в такой ситуации, – глухо ответил Сайрис.

– Зачем сразу убивать?! – Гулльвейг держалась за голову и во все глаза смотрела на Фентхаима. – Прежде, чем ответить на этот вопрос как-то однозначно, нужно разобраться!

– Смерть не разорвет эту связь, она отсрочит ее исполнение, – сказала я. – Выбор будет. Не будет ситуации без выбора.

– Неужели, мне все-таки придется, – дрожащим голосом зашептала Гулльвейг и только в этот момент Сайрис, наконец, обнял ее. – Неужели я все-таки буду должна…

Так, я осталась единственной, кто уклонился от ответа. Я смотрела Фентхаиму в глаза и ощущала, что ведусь на провокацию, что с легкостью поддаюсь эмоциям и это заводило меня еще больше. Я по себе знала, что смерть ни от чего не избавляет до конца, но умирала только я…

– Лекта? Лекта! С тобой говорят, – краем уха услышала я и мотнула головой.

Ко мне шепотом обращался Велерус, а в мою сторону Фентхаим уже протягивал руку. Заметив, что я вижу его, он повторил:

– Ты позволишь душе Симона освободиться?