– Благодарю, – кинул ему Велерус. – Второй мой вопрос будет простым любопытством: ваша иллюзорная магия была ощущаемой. Я такое встречал лишь один раз в своей жизни, и то было результатом долгих и упорных тренировок и экспериментов.

Я с удивлением посмотрела на Велеруса, понимая, что он имел в виду. А ведь он прав! И тогда я глянула в сторону дымящегося рута, как раз вместе с жестом Фентхаима.

– Иногда магия подкрепляется действием трав на головной мозг.

– Следующим вопросы хотел бы задать я, – поднял насупленный взгляд Сайрис. – Скажи, старец, когда этот… Симон уходил от тебя, он сказал, куда именно направляется?

– Он не говорил о месте, он говорил о группе существ под названием «Шаан», с которыми ввиду особых обстоятельств стал разделять взгляд на жизнь, – спокойно ответил Фентхаим, но едва заметно опустил голову. – Симон поклялся себе помочь им погрузить этот мир в хаос, чтобы очистить его от гнили, потому что разочаровался в нем из-за горя. Это случилось, еще до того, как он стал моим учеником. Я не стал отговаривать его, поскольку хижина явилась ему. У каждого существа свой путь, и он предначертан судьбой.

– Связь с Божествами или кем бы то ни было, которых ты называешь едино – демонами – тоже судьба? Как избавиться от этого? – задал свой второй вопрос Сайрис, заслужив изумление Гулльвейг.

Я забегала глазами по дощатому полу, начав судорожно думать. Раньше он никогда не говорил ни о чем таком, напротив, благодарил свою Эйсилтри за «еще один шанс» и вообще… Это его так беседы под дождем возле костра пробрали?..

Фентхаим внимательно посмотрел на Сайриса, задумчиво склонил голову на один бок, потом – на другой, а затем вздохнул и сказал:

– Такая связь, как бы она ни была заключена и чем бы ни подкреплялась, называется договором и разрывается только при смерти одной из сторон.

Гулльвейг побледнела, ахнула и поспешила закрыть рот руками. Сайрис свел брови и уставился в пол. Сфинкс принялся нервно поигрывать желваками. Один лишь Велерус понятливо покивал. Тогда, нахмурившись, я рефлекторно коснулась шрама на груди, и сказала весьма громко для себя:

– Вы заблуждаетесь. Смерть не разрывает связь.

Фентхаим посмотрел на меня лукаво и едва заметно усмехнулся.

– Но если Божество само сказало мне, что снимает с меня некогда возложенные обязательства, это пустые слова?.. – дрожащим голосом спросила Гулльвейг.

– Таким существам не стоит верить, – ответил ей Фентхаим.

– Но ведь некоторые из них добрые! Они понимают и помогают! Разве нет?

– Не всегда.

– Теперь моя очередь! – поспешил заговорить Сфинкс, пока Гулльвейг закрывала лицо руками. – Вольны ли смертные вмешиваться в иные Планы и баланс каких бы то ни было пантеонов?

– Многие смертные именно так и начинали свой путь к вознесению до Божественной сущности, – ответил Фентхаим, переведя взгляд на Сфинкса, – иногда, это может быть незаметно для них самих…

И я ощутила на себе взгляд этого старца, но лишь на долю секунды!

– Это вмешательство сильно скажется на действительности? – задал второй вопрос Сфинкс.

– Помимо вашего, Материального Плана, есть множество других, – начал свой ответ Фентхаим. – Если главное Божество какого-то из них умирает, его место должен занять кто-то другой и за это идет самая настоящая борьба, в которой все средства хороши. Она может длиться довольно долго…

Этот старец сейчас недвусмысленно намекал, что в межплановых взаимодействиях существует такая же политика, как в отношениях между континентами нашего Плана. Сила, власть, территории, войны – везде все одно и то же…

– Что ж, – тише обычного сказал Сфинкс, – спасибо. Это внесло некоторую ясность.