–Заткнись, засранец!

–Эй, вы оба – обоих грохну за трёп! – осадил Капитан.

К сумеркам Ларри вывел Капитана и Лизу к дороге у моста. На противоположном берегу осушённой реки, упиравшейся когда-то в болото, стояли развалины двухэтажного дома. Ларри, осмотрев мост, грубо окликнул, размахивая винтовкой.

– Прикройте мою задницу, да от греха подальше – тут работа слишком тонкая.

Капитан и Лиза заняли позиции справа и слева, навстречу направлению движения колонны.

Ларри неторопливо, подсвечивая фонариком и работая малой лопатой, ставил на мост две мощные противотанковые «теллермины», привязывая их за самодельные колья и ограждение моста, для устойчивости, маскируя эту конструкцию кучей песка в выбоины настила. Он знал, что мост готовился к взрыву ещё во время войны, но озадачивал риск несрабатывания старого заряда под настилом. Через десять минут он подошёл к Капитану.

– Мой фюрер, я всё сделал! Чувствительность взрывателей подкрутил до срабатывания на вторую машину.

– Занимай позицию в доме. Как рванёт – кончай их всех, кто выскочит.

Уходя через мост, Ларри услышал.

– Лиз, отдохни пока – ждать долго.

«Лучше бы ты её трахнул. А я бы полюбовался» – подумал Ларри.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ЛАРРИ (ГЕРХАРД ШТОГЕЛЬ).

Я оставил эту парочку ворковать и мне плевать, что они там думают и каким местом. Моё дело здесь – устроить крошево по приказу, насладиться войной в полную силу. Иной раз я ощущаю себя маньяком, потому что за последние шесть лет я не видел почти ничего запоминающегося, кроме периодических убийств. Постоянно наблюдаемая смерть от пуль, гранат, снарядов и бомб, где грабежи, кражи, вымогательства всего лишь разбавляют сюжет этой затяжной пьески. А сейчас это всё посреди вроде как мирной Европы, где, судя по трёпу по радио, вот-вот опять полыхнёт. Только бы приткнуться куда – после этого чёртова «тысячелетнего рейха», которому было отпущено всего ничего даже по человеческим меркам и всего маршево-лозунгового мотива существования, что оказался блефом кучки кретинов, я потерял всё. Нет ни родного отца, ни матери, ни сестры – остался названый, покалеченный отец и тот в «лесниках» с автоматом. Вот и рыскаю как крысёнок по бандитским «малинам», хуторам, лесам, болотам и делаю то, чему научили в этом клятом рейхе.

До войны мы жили весьма неплохо в центре старого Франкфурта-на-Майне, близ ратуши Рёмер. У папы был заурядный аптечный бизнес и химлаборатория. Мама, не желая укладываться в примитивную схему своего бытия – «дети, кухня, церковь», работала вместе с ним.

Откуда мне помнить начало этого бесовства нацистов – в 1933-м мне было всего ничего? Но я уже помнил 1936 год. Бизнес отца потихоньку давили крупные «киты», подконтрольные «ИГ Фарбениндустри», хотя он и не был евреем или социалистом, и отец денно и нощно искал поставщиков и продавцов, дабы сохранить фирму, хотя семья не бедствовала. Были и праздники, и горести, и скандалы – мама вымещала свою злость на битье посуды. Из светлого от детства осталось только Рождество, когда мы собирались семьёй дома, несмотря любые обстоятельства, да я и сестра ждали таинства чудес. И верили, что чудеса будут, когда пожелаем мы сами.

В 1939-м я уже ходил в «пимфах»33, горланя строевые песни и размахивая кинжалом. Нравилась эта мальчишеская лихость, замешанная на загоне нашей энергии в русло дисциплины. После польской кампании мы верили, что Германия будет лучше кайзеровской и что рукотворные чудеса случаются и нам есть в сотворении их место.

Сотворили, вашу мать! В 1940-м отец по мобилизации, как гауптман медслужбы резерва, убывает помощником начальника медслужбы армейского корпуса, оставив дело на маме. Такое положение устраивало родителей – они были при своём деле и кипучей энергии всегда на месте. Мне уже было не до забот моих «предков» – карнавальные практики гитлерюгенда и пропаганда застили нам глаза. Мы считали, что весь мир должен Германии за поражение и унижение войной. И что избиение поляков, кампания в Скандинавии, расправа над галлами танковым ударом через Арденны, позор эвакуации из Дюнкерка и марш немецких войск в Париже выглядели закономерным итогом отряхивания от «праха» опозоренной Германии.