Так, хватит. Коэффициенты, — напомнила я себе. — Они бывают… кривые и прямые? Прямые, как этот самый стол, на котором, возможно, совсем недавно творился разврат. Или не творился, дверь-то на кафедру не закрывали, вроде. Значит, всё заняло минуту? Стася просто оголила верх, и… а сколько она вот так стояла с обнаженной грудью? Показала на секунду, и всё? Или какое-то положенное время выждала? И сколько вообще по правилам нужно мужчине грудь показывать?

Ой, нет, не буду об этом думать! Надо ответ на вопрос вспоминать — какие-то там коэффициенты… или нет? Или…

— А можете повторить вопрос? — просипела я, опустив глаза.

Корней Андреевич раздраженно повторил. А почему он раздражён? Потому что я на его взгляды-намёки не отреагировала? Или… ой, я же половину того, что он говорил прослушала! Он, наверное, и словами намекал: «Покажи, Севиль, себя. Вперёд! А я поставлю тебе зачёт!»

Мамочки!

— Вы готовы ответить?

На что? А, коэффициенты… ну я же учила! У-чи-ла! И вчера, и даже сегодня, вот, буквально минут пятнадцать назад повторяла, и именно эти коэффициенты я вызубрила и, более того, я их понимала. А сейчас в голове лишь эти шайтановы сиськи и, почему-то, слова песни группы «Ленинград» на ту же тему.

— А можно другой вопрос? Понимаете, я учила коэффициенты, но… — я пожала плечами.

— Другой вопрос нельзя. Подготовьтесь, и приходите через неделю, — процедил Корней Андреевич.

А не приду! — мысленно затопала я ногами. — Я сейчас-то на грани обморока, и еще раз через это мучение проходить, и в логово извращенца являться? Да ни за что!

А может… может, отмучиться сейчас? Да, неприлично, и предки меня осудят. Но я всего лишь наполовину азербайджанка, так что, может, мои предки на меня не вс время с небес смотрят, и часто закрывают глаза?

Я всего лишь покажу грудь, не более. Зато мне не нужно будет больше зубрить всю эту дрянь, то есть, термодинамику, приходить на унизительные пересдачи. И теряться, чувствуя тяжелую мужскую энергетику Корнея Андреевича мне тоже не придется. Хоп — разделась; хей — оделась; ла-ла-лей — зачёт проставлен, и я забуду всё это как постыдный сон.

Да?

Да.

— К-корней Андреевич, — я, решившись, поднялась со стула. — Я, — прикусила губу, дрожащими холодными пальцами впилась в верхнюю пуговку, чуть сминая кремовый шёлк блузки, — я… может, я… давайте, я… в общем, я тоже могу показать вам грудь! Но только показать, ладно? — я зажмурилась и, раз уж решилась, принялась расстегивать блузку. Если остановлюсь, если задумаюсь хоть на минуту, я точно в обморок грохнусь, или с визгом сбегу. — Ни на что другое я не согласна, хорошо? Я просто покажу вам, оденусь, вы поставите мне зачёт, и я уйду. Договорились?

3. Глава 3

Подруги заливаются смехом, их лица раскраснелись, Яся даже слезы утирает. А я брови хмурю осуждающе, глядя на это безобразие и воплощение предательства.

— Девушки, можно потише, — шикнули на нас с соседнего столика, и я не смогла не поддержать незнакомку, кивнула, всем видом показывая подругам, какие они невоспитанные.

А эти змеюки еще громче расхохотались, постанывая при этом.

— Если что, я вас не знаю, — буркнула я обиженно.

— Ой, умора! Как п-перестать смеят-ться? Живот уже б-болит, — всхлипывая смогла произнести Яся.

Роксана глубоко вдохнула, надула щеки, задержала дыхание, но… губы её задрожали, и они снова принялись хохотать. А на нас, кстати, уже администратор антикафе грозно смотрит!

— Девочки, блин, — шикнула я.

— Прости, — простонала Роксана. — Но это такой пипец! Севилька, ты такой чудик!

— Давайте я покажу вам сиськи за зачёт, — вытирая новую порцию слез прохохотала Ярослава.