Темно-серый костюм, черная рубашка. Идеальная стрижка и щетина. Запонки с бриллиантами. Массивные часы на запястье.

Шахов всю поездку разговаривает по телефону. Сначала я не вслушиваюсь, а лишь тихонько радуюсь, что ему не до меня. Но вскоре меня охватывает паника.

— Я давал ему шанс. Он не оценил. Ты знаешь, что с ним делать. И постарайся тихо, — заявляет безапелляционно. Мне становится жутко страшно от слов, произнесенных с грозной интонацией. Боже, с кем я связалась, кто мой муж?

Не осмеливаюсь открыто взглянуть ему в глаза. До конца пути смотрю в окно, обнимая себя заледеневшими руками.

Когда наш кортеж останавливается возле театра, я радуюсь, что у входа нет никого и может мой приезд с Шаховым останется незамеченным. Я вообще не хочу, чтобы кто-то знал о нас.

— Сидеть, — командует мне муж, когда я тянусь к двери.

— Я не собака и не твоя подчиненная.

Шахов бросает взгляд на водителя, и тот без слов его понимает. Тут же выходит из машины, оставляя нас одних.

По моей щеке скользят грубые пальцы Германа. Он заставляет меня повернуться к нему, сжав подбородок. Но почему-то эта ласка не дарит наслаждение. Наверное, потому, что я все время жду подвоха от этого хищника. И я его получаю. Через секунду рывком он притягивает к себе, оставляя между губами расстояние в миллиметр.

— Чем сильнее будешь сопротивляться, тем жестче я буду тебя ломать. Уяснила?

Хищник не повышает голос, не кричит. Но я вздрагиваю от каждого его слова. Несмотря на внешнее спокойствие, в глазах Германа полыхает адский огонь и похоть.

— Да пошел ты, — меня лихорадит от страха, который я испытываю рядом с ним. Я бы вцепилась ногтями в его наглую рожу и расцарапала до крови, но не успеваю пикнуть.

12. Глава 12

— Да пошел ты, — меня лихорадит от страха, который я испытываю рядом с ним. Я бы вцепилась ногтями в его наглую рожу и расцарапала до крови, но не успеваю пикнуть.

Один взгляд бешеных глаз — как разряд молнии или выстрел снайпера. Кажется, он готов разодрать меня на части. Сердце колотится в горле, а затем будто замирает. В жилах сворачивается кровь. Мне до безумия страшно.

— Выпорю за непослушание и дерзость, — его губы плотно сомкнуты. Скулы подрагивают от ярости.

Таким я его еще не видела. Лютый ужас заставляет впиться пальцами в кожаную обивку кресла и глотать воздух ртом.

— Выпусти меня из машины, — вместо твердого заявления выходит мышиный писк. Я опасаюсь его реакции и не знаю, что сделает в следующую секунду.

— Ты моя, и решения всегда принимаю я, — рычит мне на ухо. Он хочет меня сломать, подчинить. — Повтори, — запускает пальцы в мои волосы.

— Твоя, — почему я делаю, как он говорит? Я превращаюсь в безвольное существо.

— Умница, — обжигает кожу горячим шепотом.

И на секунду мне кажется, что я действительно в его власти и больше себе не принадлежу. Я словно тряпичная кукла в его руках. Хочет — играет, хочет — сломает, а потом выбросит на помойку.

Держит рукой затылок, жадно сминая губы. Шах целует меня как безумный, пожирая губы, кусая их, а потом зализывая языком. Я чувствую терпкий будоражащий вкус табака и ментола. Грубо терзая мой рот, запускает горячий влажный язык внутрь. Герман действует лихорадочно, неконтролируемо быстро, и вот его пальцы уже мнут грудь, лаская и оставляя следы на нежной коже, крепко сжимают до синяков. Внизу живота нестерпимо жарко от сумасшедших ласк. Я впиваюсь ногтями в его предплечья, ощущая каменные мышцы, словно это единственная опора, которая не позволит мне упасть.

Поцелуй прерывается неожиданно. Опьяненная такими взрослыми ласками, вылетаю из реальности. Облизываю припухшие от поцелуев губы.