— Не надо, пожалуйста, — молю его, когда рука Германа властно пробирается под юбку. Мне становится трудно дышать, и перед глазами все плывет.

— Подарок тебе на свадьбу. Семь дней даю, чтобы привыкла ко мне. Потом переселяешься в мою спальню и забываешь слово «не надо». Будешь старательно отрабатывать долг. Надоело с тобой возиться.

Хватаю ртом воздух. По венам адреналин, в груди мотор, работающий на бешеной скорости. В глазах Шахова чистое безумие. На меня никогда так не смотрели мужчины. С такой жадной одержимостью, на грани помешательства. Мне становится жутко.

Неожиданно замечаю, как по ступенькам поднимается Иван. На душе сразу становится легко и спокойно. Мне хочется сорваться и убежать к нему. Почувствовать не жесткие объятия и грубые поцелуи незнакомого мужчины, а нежные ласковые руки любимого.

— Пожалей бедолагу в трикошках, — злой бас возвращает меня в реальность. Шах, проследив за моим взглядом, крепко сжимает пальцы на моей коленке. — Я ему яйца прострелю, если увижу рядом с тобой. Кроме меня, у тебя мужчин не будет. Свободна.

Я пулей выскакиваю из машины и не оглядываясь бегу в театр.

***

Во время репетиции поговорить с Иваном не получается. Мне кажется, он меня избегает. Бросает косые взгляды, демонстративно улыбается другим девчонкам. Неудивительно после всего, что мой муженек ему наговорил. Сердце вопит от боли. Я так долго добивалась, чтобы Ваня обратил на меня внимание, и вот, когда все свершилось, мы больше не можем быть вместе.

Как найти выход из сложившейся ситуации, я пока не знаю. Стоит лишь подумать, что больше никогда мы не будем вместе, сердце разрывается на куски, и в груди начинает нестерпимо болеть. Смотрю на него с тоской и не могу смириться с тем, что теперь принадлежу другому.

— Что с тобой сегодня? — меня догоняет Вера по пути в гримерку. — Ты сама не своя.

Танцевала я сегодня из рук вон плохо. Балетмейстер постоянно делал мне замечания. Потому что сосредоточиться на танце у меня не получалось, мысли улетали далеко, а тело отказывалось слушаться.

В разобранных чувствах покидаю зал, ругая себя за непрофессионализм. Так не пойдет. Скоро премьера, и ничто не должно мне помешать станцевать идеально. Все свои личные переживания я выброшу из головы и сосредоточусь на репетициях.

— Вер, а ты домой очень спешишь?

— Нет, пойдем посидим в ресторанчике рядом с театром, поболтаем.

Это то, что мне сейчас жизненно необходимо. Поделиться новостями с подругой, услышать ее мнение. Да и Германа видеть мне совсем не хочется. Когда он рядом, я чувствую себя пленницей, хоть и в золотой клетке.

— Отлично, только сбежим через черный выход. У главного мне нельзя появляться.

— А что случилось?

— Позже тебе расскажу.

***

Через полчаса мы сидим в приятном заведении. Заказав ужин и шампанское, я пересказываю Вере события прошлых дней.

— Шахов сказал, что брак со мной — это прекрасная картинка для его имиджа. Я в ловушке, Вер.

— Но если бы Герман тебе не помог, ты представляешь, что бы Хомяков с тобой сделал?

— Живой я бы не вышла из его дома, — осушаю уже второй бокал.

— Тебе повезло, что Шах вступился, обратил на тебя внимание.

— Он дал мне семь дней, хотя уже шесть, а потом я должна буду с ним спать, — морщусь.

— Неужели он тебе совсем не нравится? — Вера удивленно распахивает глаза.

— Он мне противен, — хотя, вспоминая, как он целовал меня утром в машине, ощущаю волну жара, скатившуюся по позвоночнику. — Я Ивана люблю.

— Дурочка, ну какой Иван? Какая любовь? Ты с ним месяц знакома. Это глупость, а не любовь. Ты теперь Матильда Шахова. И принадлежишь Герману. Живи и радуйся. Все сольные партии будут твоими.