— Пожалуйста, не тараторь, у меня голова раскалывается, — из груди вырывается тихий стон. Я зажмуриваюсь и тру виски.

— Да, конечно, — поджав губы, девушка встает и, поднявшись по лестнице, скрывается на втором этаже.

Чувствуя свою вину перед ней, решаю извиниться. Но сначала стаскиваю с себя разорванную одежду и брезгливо бросаю ее на пол, чтобы больше не напоминала о кошмаре, что пришлось мне пережить. Спортивные штаны и футболка мне оказываются по размеру, мы с Машей почти одной комплекции. Закончив с одеждой, я набрасываюсь на еду, потому что жутко голодная, да и суп оказывается потрясающе вкусным.

Доев все до последней крошки, поднимаюсь по лестнице, осматриваясь по сторонам. Дом как дом. Все богатеи, наверное, в подобных живут. Светлый, в современном дизайне и с большим количеством дорогих картин, вазочек и техники.

В длинном коридоре много дверей, лишь одна приоткрыта. Заглянув туда, нахожу Машу, сидящую на кровати с книжкой.

— Маша, пожалуйста, прости меня, не обижайся, — сажусь рядом с ней.

— Я не обижаюсь, не переживай, я привыкла, — отвечает она, все так же искренне улыбаясь. В теплых карих глазах действительно нет ни намека на обиду.

— К чему?

— Люди часто на меня так реагируют, с раздражением или насмешками. Брат постоянно мне говорит, что нельзя быть такой открытой, наивной и доброй, это воспринимается как слабость. Я пытаюсь себя как-то переделать, но пока не очень получается, — пожав плечами, откладывает книгу.

— Глупости. Мне кажется, надо быть собой. И не ломать себя в угоду брату или кому-то еще.

Когда-то меня тоже считали белой вороной. В училище мне завидовали лютой завистью за талант и за то, что все преподаватели выделяли меня. Я пережила бойкот, травлю, издевательства. И поняла, что люди никогда тебе не простят успех, удачу, счастье. В лицо будут улыбаться, а в спину слать проклятия.

— Герман говорит, что я совершенно не приспособлена к жизни. Мне обязательно причинят боль, если я не наращу броню, — Маша громко вздыхает.

— Значит, эти люди недостойны твоего внимания. Ты замечательный человек. Если они не могут оценить твоих качеств по достоинству, шли их в лес.

— Я так не могу. Они же обидятся, — скромно опустив голову, Маша теребит футболку.

Когда за окном слышится звук открывающихся ворот и рев мотора, девушка, встрепенувшись, застывает.

— Герман вернулся. Идем встречать, — резко подскочив, Маша выбегает из комнаты.

Мне ничего не остается, как идти следом за ней, хотя встречаться с мужчиной мне совсем не хочется. Да, он спас меня, я должна быть ему благодарна, но вот какую цену должна буду заплатить за свою спокойную жизнь, непонятно. И это жутко пугает.

Медленно спускаясь по ступеням на ватных ногах, я вижу мощную фигуру Шаха. Его суровый, испепеляющий взгляд скользит по моим щиколоткам, поднимается выше и задерживается на губах. Мне хочется провалиться под землю, не видеть его никогда. Этот взрослый опасный мужчина пугает меня до ледяного озноба. Почему-то кажется, что Герман может причинить мне гораздо больше боли, чем Хомяков. Смотрю в его черные хищные глаза, и меня охватывает ужас. Я словно падаю в бездну, и сопротивляться уже нет сил.

9. Глава 9

— Привет, — Маша бросается на шею к Шаху.

— Здравствуй, моя красавица, — впервые в его голосе я слышу теплоту. Не думала, что этот беспринципный, жесткий мужчина способен на нежность. Может, он и ко мне проявит милосердие и просто отпустит домой?

— Голодные?

— Зверски. Корми нас, — поцеловав сестру в лоб, Герман снова обращает внимание на меня. Словно разряд тока пробегает по нервным окончаниям от его тяжелого ледяного взгляда.