Встаю под горячий душ и без сожаления позволяю жгучему потоку смыть их запахи и частички. Царапины саднят, ощущение разбитости не уходит, а в голове бардак. Просто нужно отоспаться, раз животворящий трах не помог.

Наскоро вытираюсь полотенцем, бросаю его на пол и заваливаюсь на кровать. Я всегда сплю, в чем мамка на свет родила — живу один, а залетных пассий отсутствие трусов вообще не смущает, даже — наоборот.

В комнате горит нижняя подсветка, но вставать, чтоб выключить, лень. Закрываю глаза и уже почти проваливаюсь в сон, когда яркий свет бьет по глазам.

Разлепляю тяжелые веки и вижу перед кроватью Лали, взгляд, которой медленно скользит по моему телу и останавливается на том самом. Глазки у малышки раскрываются в пол-лица, будто не видела никогда голых мужиков. Хотя, где в своей дыре она видела кубики пресса в комплекте с радующим размером?

— Что такое? — спрашиваю, приподнявшись на локтях.

Она молча стягивает с себя футболку и остается в одних трусиках. Ок, сон ушел, стояк просыпается. Девочка умеет закручивать гайки и добиваться своего.

— Можно к тебе? — спрашивает, уперев колено в край кровати.

— Ты пришла за постой расплатиться? Или за то, что я позвоню по твоим малым? — сощуриваюсь, наслаждаясь видом ее потрясающе грациозной фигурки. — Не надо платить натурой. Ничего не надо. Расслабься и иди спать.

— Я просто хочу, — пожимает плечами, продолжая подбираться ко мне мелкими перебежками.

Плавно подползает ко мне, прокатывается кончиками пальцев по внутренней стороне бедра, совсем близко от напряженного члена.

— Такая храбрая, да? — ухмыляюсь я, а сам еле держусь, чтобы не прижать ее пальчики к набухающему паху. — Пришла к взрослому, плохо знакомому мужику и предлагаешь себя.

— Ты красивый, — облизывает пересохшие губы. — От тебя хорошо пахнет. Ты лучше, чем кто-то из пьяных мамкиных собутыльников. Прошу тебя, Арс, не гони меня.

— Иди сюда, — хрипло зову я, решив, что заигрался в рыцаря.

Лали послушно ложится на спину, рядом со мной, вытянув руки вдоль тела. Ведет себя так, словно с мужиком легла в первый раз. Я склоняюсь над ней и касаюсь кончиком пальца чувственных губ. Давлю, вынуждая открыть рот. Лали обволакивает палец губами, берет в рот на две фаланги и эротично посасывает, отчего все ниже пояса каменеет. Медленно вытягиваю его из нежного плена, а потом обвожу мокрым пальцем вставшие соски. Дую на них — Лали тихо стонет.

Подсовываю пальцы под резинку трусиков, стаскиваю их и отбрасываю в сторону. Широко развожу ей ножки и устраиваюсь между ними. Раздвигаю корпусом бедра, а она скрещивает ножки у меня на поясе. Укладываю ладонь на живот и лобок и впиваюсь поцелуем в приоткрытый ротик.

Посасываю кончик ее прыткого языка и пальцами чуть прищипываю соски. Стонет мне в рот, и вся извивается, возбуждая меня еще сильнее. Вероятно, коммунальщики врубили отопление, и в квартире адово жарко. Ее тело блестит от пота, а во взгляде лихорадка.

Наконец отрываюсь от желанного ротика и тянусь за «резинкой», которых полно в стеклянной полусфере на прикроватном столике.

— Хочешь сама или мне? — уточняю, собирается ли леди и дальше проявлять инициативу.

— Я не знаю как, — тихо мямлит Лали. — Ты у меня первый.

— Не надо, Лали, не ври. Мне не важно, был ли у тебя кто до меня, — шепчу я и прикусываю девчонке мочку уха.

В награду за старания получаю эротичный стон. Ну не может целка быть такой отзывчивой.

Честно говоря, ночь с девственницей — это не моя эротическая фантазия, и уж тем более я не фетиширую по дефлорации. Скорее, наоборот: пыхтеть на девчонке, с трудом пробиваясь внутрь и терпя ее пищание отнюдь не от удовольствия — не мое. Причинять боль мне нравилось только на ринге.