Вэнс кивнул, словно Кайл подтвердил очевидное. «Иными словами, вы подтверждаете нашу гипотезу. Что же, это прекрасно. Ваши наблюдения совпадают с нашими. Мы давно подозревали, что естественные процессы могли быть… стимулированы». Он выделил последнее слово с едва уловимой, но зловещей интонацией.

«Стимулированы кем?» – прямо спросил Кайл, внезапно ощутив холод внутри.

Вэнс улыбнулся, и это была не дружелюбная улыбка. Это была улыбка человека, который знал нечто такое, что повергло бы остальных в ужас. «Назовём это… внешними факторами, доктор. Мир меняется, Кайл. Ресурсы исчерпаны, население растёт экспоненциально. Природа нашла способ восстановить баланс. Или, возможно, ей просто помогли это сделать». Он взял с лабораторного стола пробирку с образцом невымершей, но зараженной пшеницы Кайла. «Эти образцы, доктор. Они бесценны. Они доказывают, что человечество достигло своего предела. Что пора… обновиться».

Слова «обновиться» и «стимулированы» ударили Кайла сильнее, чем удар кулаком. Он почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз. Его взгляд упал на стеклянные стены, за которыми простирались бескрайние просторы пустыни, и ему вдруг стало жутко тесно в этом сверкающем, стерильном тюрьме.

«Вы говорите о… целенаправленном заражении? Обвалках экономик? Это… это геноцид», – голос Кайла был еле слышен, но в нём кипел гнев.

Вэнс отставил пробирку и посмотрел на Кайла с сочувствием, которое было хуже откровенной насмешки. «Геноцид? Громкие слова, доктор. Мы говорим о контролируемом вымирании. Естественный отбор, ускоренный во имя спасения оставшихся. Вы посмотрите на мир, Кайл! Хаос. Неуправляемые конфликты. Миллиарды ртов, которым нечего есть. Мы даём планете шанс. Шанс выжить. И вы, доктор О’Коннор, своей работой только подтверждаете необходимость наших методов».

Кайл вскочил, его кулаки сжались. «Вы лгали мне! Вы говорили о спасении!»

Вэнс лишь спокойно поднял бровь. «Я говорил о спасении. Спасении тех, кто заслуживает выжить. Мы строим Ковчег Ночи, доктор. Ковчег для новой эры. И вы, со своими знаниями, будете ключевой фигурой в его создании».

Кайл, его лицо побледнело, а дыхание сбилось. Он был в западне. Настоящие масштабы зла, с которым он столкнулся, были несравнимы с тем, что он мог себе представить. Вэнс отошел, его силуэт растворился в белом свете коридора. Кайл остался один, в окружении сверкающего оборудования, которое теперь казалось орудиями пыток. За окном простиралась пустыня, бескрайняя, безразличная к судьбам людей. И где-то там, в этом мире, начинался настоящий, рукотворный Апокалипсис.

Глава 4

Пустыня за окном комплекса «Феникс» нависала тяжёлым, зловещим присутствием. Её немые, испещрённые ветрами скалы казались древними свидетелями бесчисленных катастроф, предвестниками той, что надвигалась сейчас. Внутри, несмотря на идеальный климат-контроль, Кайл чувствовал себя в ловушке, запертый в клетке из стекла и стали. Слова Вэнса звенели в ушах, словно раскалённые осколки: «контролируемое вымирание», «Ковчег Ночи». Это не была наука, это была фанатичная, чудовищная философия.

Он попытался войти в глобальные базы данных, которые были ему обещаны, но обнаружил, что его доступ ограничен. Фонд давал ему ресурсы, но только те, что отвечали их целям. Он видел, что они используют его знания для "совершенствования" своих биологических угроз, а не для их устранения. Каждый его запрос, каждая новая гипотеза о противодействии патогенам, немедленно анализировалась, и, кажется, использовалась не для того, чтобы спасти урожай, а для того, чтобы сделать патогены ещё более устойчивыми.