Я понимала: человека уже нет в живых, но его почерк, порывы чувств и душевные слова, запечатлённые в посланиях, придавали значимость и грандиозный смысл каждому поздравлению. И тут меня осенила поразительная мысль:

«В этих автографах продолжают жить люди. Настоящая реликвия!».

Все открытки и послания были датированы декабрём девятнадцатого и двадцатого столетий. Представляете? А ныне они приобретали иное значение, свойственный только им шарм и эстетическую ценность. Неповторимое очарование придавали этому раритету страницы, на которых все фотографии, картинки, открытки сопровождались стихами и прозой дореволюционной России. Это явно сделал человек, живший тогда.

Атмосферные фоны, на которых были расположены открытки-фотографии, создавали заманчивое и, одновременно, загадочное пространство альбома. Поздравления, исполненные на разных европейских языках, говорили об уровне образованности адресатов. Я перечитала всё, что смогла перевести и понять. Несмотря на то, что сама родилась в новой России, те эпохи, о которых рассказывала мне бабушка, особенно увлекали меня. Позднее пополняла знания на страницах литературных произведений и изучая исторический материал. Всё это вызывало непередаваемый интерес и жажду дальнейшего познания. Слушала музыку гениальных композиторов прошлого. Знания иностранных языков помогало – я читала произведения на языке подлинника выдающихся зарубежных литераторов – мастеров эпистолярного жанра. Мне всё было близко, словно с генами передалась любовь к ретро.

Переворачивая страницы удивительного альбома, наткнулась на конверт, от которого за версту пахло стариной. Неописуемые ощущения.

– Похоже, он дореволюционный, – определила я.

На конверте в одном углу были изображены два целующихся голубка. В противоположном углу – рождественский сюжет.

– Как стариной повеяло, – улыбнулась я, аккуратно перевернула конверт, осторожно открыв его, достала послание.

И, что вы думаете, неожиданно для себя, оказалась вовлечённой в таинство чужой судьбы. Письмо адресовалось некой Натали Ольшанской и то, что девушку отделяло от меня столетие, и более – было очевидным. Интерес подогревало то обстоятельство, что послание писал влюблённый в неё юноша.

«Милая моя, Натали!

Как я страдаю в разлуке с вами. Давеча беседовал с поручиком, что недавно прибыл из России. Сказывал, зима у вас выдалась снежная, морозная, как и полагается перед Рождеством. Скоро Сочельник, а я всё ещё здесь. Дела задержали батюшку. Одного меня не отпускает в обратную дорогу. Вот и томлюсь в разлуке с вами. Скажу по правде, вы мне снитесь каждую ночь, и я позволяю себе касаться ваших шелковистых волос, целовать руки, обнимать за талию, и таю при этом.

Натали, драгоценная моя, когда же я вновь увижу вас, моя нескончаемая радость? Разлука невыносима. Сказал отцу, что как только вернусь, поеду просить руки вашей у князя Ольшанского. Ждите, моя ясноглазая. Скоро вернусь.

Любовь моя, мечтаю обвенчаться с вами и до гробовой доски не расставаться. По секрету от всех, нежно целую.

Храни Господь вас, моя красавица. Дышу вами.

Любящий и преданный вам, Николя.

28 декабря 1892 года от Рождества Христова».

– Какое сердечное послание, – произнесла я вслух, желая вернуть письмо в конверт, но меня ожидало немалое удивление. Представьте, обнаружила в нём ещё одно – ответное послание, но почему-то неотправленное.

«Николенька, друг мой единственный!

Благодарю, что пролили свет в душе моей. Чёрные мысли доставляют столько беспокойства. Всё думаю, а вдруг ваш батюшка возжелает женить вас без нашего ведома. Найдёт невесту, не станет никого спрашивать и принудит обвенчаться с ней. Знайте, мой милый, если такое случится – я пропаду без вас. Возвращайтесь домой, мой дорогой. Считаю дни и часы до нашей встречи. Душа стонет, просится к вам. Возвращайтесь…