– Жень, если я правильно поняла, регистрация всё же состоялась?

– После того, как я его выходила. Он где-то сильно простудился на очередной вечеринке, скорее всего. Последовало осложнение – крупозное воспаление лёгких. Долго я его тогда выхаживала. Не знаю, что в голове у него повернулось. Факт налицо – выздоровев, пока в ЗАГС не повёл, не успокоился.

– Только так осознал, кто вы в его жизни.

– Честно скажу, не знаю. Он не делился со мной своими мыслями. Думаю, лишиться няньки побоялся.

А я, Тонечка, была помешана на нём. Во всём следовала его желаниям. Была покорной, послушной, преданной женой – до самоотречения. Служила ему верой и правдой, забыв о себе.

Кем только я не была за годы супружества. Нянькой, кухаркой, домработницей, волшебницей, исполняющей все его желания по первому вздоху. Да-да. Мозговым центром, тоже была, не удивляйся. Все самые удачные проекты придумала ему я. Нет, я в строительстве не разбираюсь, но мои ценные идеи, советы, все как на подбор, нашли своё воплощение и принесли его компании огромный доход и доброе имя. У него работал прекрасный разработчик – Геннадий – очень талантливый парень. Вот я с ним сидела часами и растолковывала, что именно нужно внести в каждый проект, чтобы людям, которые впоследствии будут жить в этих домах, или, к примеру, откроют свою фирму, было там хорошо, привольно, комфортно и уютно. Помню, для фермеров готовили отдельный проект. Предусмотрела даже повадки коров, чтобы их дом получился тёплым и удобным. Давала полную детализацию идеям, а Геночка воплощал в чертежах, делая сноски и ремарки внизу с пометкой «Новшество Евгении Славинской». Когда я спрашивала, зачем он это делает, отвечал, что я – выдающийся изобретатель, но по сути своей – скромный человек. Это неправильно, страна должна знать своих героев. Надо было видеть выражение лица Геночки, когда выдавал мне свои перлы. В ответ я хохотала без устали. Золотое время было.

– И супруг не оценил этого?!

– Он понятия не имел, что существует такой универсальный и поистине фантастический ключ к успеху – человеческая благодарность. Принимал всё так, словно сам – бог и царь, а я его наложница, рабыня. Любила его, забыв обо всём на свете, и о себе, в том числе. Ради его благополучия бросила любимое дело, отказалась от своих привычек, привязанностей, даже в сторону своего прошлого не оборачивалась и старалась не думать, чтобы не сравнивать. Представляешь, стала употреблять только ту пищу, которую любил он, чтобы не возникало никаких разногласий и противоречий между нами. Прекратила общение с подругами, знакомыми. Лёшенька не любил этого. Он желал, чтобы я принадлежала только ему одному. Телефон отключался, как только мой ненаглядный подъезжал к дому. Всё выстирано, выглажено, по полочкам разложено, по вешалкам развешано, вкусный ужин готов – ожидало хозяина. Каждый день чистое нижнее бельё, чистая сорочка, выглаженные брюки.

И сама к моменту его возвращения была при полном параде, макияже и причёске, будто в театр собралась. Иначе у бедного труженика портилось настроение. Стол накрывался праздничной белоснежной скатертью ежедневно. Столовые приборы самые красивые, как для приёма высоких гостей. Создавала такую обстановку в доме, чтобы ему было хорошо. Он возвращался уставшим, раздражённым, нужно было снимать напряжение всеми доступными средствами, возможными способами, и поднимать настроение. Смешила его так, что он за живот хватался. Делала это очень естественно, он смеялся как дитя, жаворонком заливаясь.

Мы к тому времени переехали в свой дом. Порядок я поддерживала идеальный: ни пылинки, ни пушинки – мой супруг не переносил пыли, у бедного Лёши аллергия. И я каждый день, как раб на галерах, уродовалась, вылизывая двухэтажный дом и придомовую территорию. Муж не желал нанимать прислугу. Не думаю, что из жадности – чужие посторонние люди раздражали его. Но и это не всё. Развлекать после вкусной трапезы – дело наиважнейшей важности и отдельная программа. Вечером – массаж, и как продолжение – все прочие удовольствия. Когда я заводила речь о детях, он противился и кривился. У меня создавалось впечатление, что воспринимал он мои слова не иначе, как горькое лекарство, или перекисшее, перебродившее молоко. Ещё сгоревшие котлеты, которые у наших соседей на старой квартире частенько приходилось видеть. Настоящие обуглившиеся сморчки, вместо пышных сочных котлет. Летом гарь залетала к нам через открытые окна и садилась на кухонную мебель. Приходилось всё драить и дезодорировать воздух с помощью освежителя и моих духов. Детей мой бывший супруг не хотел потому, что его эгоизм к тому времени достиг небывалых масштабов и любил он только себя. Даже детского плача не переносил. Мотивировал тем, что нужно для себя пожить. Пелёнки и детский крик – не для его расшатанных нервов. Он искал удовольствий. Хотел, чтобы я ублажала только его одного. При появлении детей я вынуждено отдавалась бы им. А ему перепадали бы жалкие остатки. Как же Лёшенька мог согласиться на такое?