— Ну знаете, — осекаю ее на полуслове. Не могу больше это терпеть. Да и не должна, — Это ваш сын по углам со всякими зажимается, это он забил на семью. Не я!

— Женщина мудрее мужчины в сто раз, Диана, — она вздыхает тяжело, — Если бы я не закрывала глаза на все, что творил отец Демида, то кто бы знал, где я сейчас была.

В любой другой момент я бы ее пожалела, но сейчас мне жалко себя. И детей. И я имею на это право.

— Это был ваш выбор, — жестко чеканю, — А мой выбор не терпеть.

— Если мужчина изменяет, значит ты что-то не дала ему. Когда ты в последний раз разговаривали с ним? По душам.

И ее вопрос пробуждает во мне бурю ярости вперемешку с пониманием. Мы не разговаривали очень давно.

— А он когда со мной говорил? Когда он спрашивал меня, чего хочу я? Ваш Демид не святой, Клара Игнатьевна, — кидаю ей и ухожу из кухни.

Почему? Сейчас этот вопрос витает в воздухе. А я не могу найти ответа. Почему мы за последние несколько лет не поговорили о нас?

Хотя все это очень важно. Мне нужно пережить с этой мыслью. И с тем, что я закрывала глаза на отсутствие диалога в нашей семье. Но ведь я так старалась быть идеальной женой, я думала ему все нравится.

Что его все устраивает… Черт.

Он тоже не спрашивал меня, как я… Когда лежала и почти умирала после тяжелых родов. В глубокой депрессии.

9. Глава 8.

Пока здесь была свекровь, даже ее издевательская манера со мной общаться будто отошла на второй план.

Неоном горел один вопрос, по какой причине мы встали не рядом, а напротив друг друга?

Я уверена, что мы любили. Сильно, безоговорочно и взаимно. Это было в его глазах когда-то, это было и в моих.

В голове таится ужасная мысль…Злата далась мне очень тяжело. Сложные роды, обильное кровотечение из-за которого существовала угроза не только малышке, но и мне.

Я помню те мгновения, когда увидела страх в его глазах.

Такой яркий и отчетливый.

Как он после взял на себя обязательства перед грудным малышом, в то время пока я старалась вернуться к ним.

Это был нелегкий путь борьбы с самой собой.

Не раз Демид укачивал ребенка, а я словно будучи где-то не здесь, наблюдала. Странное ощущение, когда ты испытываешь слабость во всем теле, когда разум вроде бы здесь, но его нет. И ты не овощ, но никакого желания что-либо делать у тебя нет.

Тогда, водя только зрачками за тем, как Демид берет все на себя, я ощущала необъятные чувства к этому мужчине.

Да, ему было порой невыносимо, Злата ни в какую не засыпала у него на руках.

А он возвращал ее в кроватку с таким задумчивым и тяжелым взглядом. И подолгу смотрел. В такие моменты почему-то казалось, что он ведет с ней свою беседу.

Однако, однажды, когда он осознал, что я до тремора в руках боюсь взаимодействовать с дочерью, он шепотом сказал слова, которые я по сей день помню..

«Да. Это страшно, Ди. Она почти отняла тебя у меня.»

Даже сейчас вспоминая, слезы сами собой катятся из глаз. В то мгновение, я обняла мужа и сказала как сильно люблю и благодарна ему. А он в ответ, крепко сжав в своих объятиях, просипел, что не позволит никому встать между нами.

Однако, мы и без никого все сделали сами.

В течении нескольких месяцев, я пересилив себя и, благодаря тому, что Демид был рядом, отошла от замершего состояния.

Отголоски еще есть, несомненно. И возможно именно после этого все пошло крахом. Я стала более тревожной, Демид более закрытым, ведь дома жена в несознанке.

Усмехаюсь, качая головой и шмыгая носом.

Не знаю, мы будто потерялись в водах океана претензий друг к другу, и не хотим вылезти на остров, хотя бы, чтобы поговорить.

И кажется, что агония души из-за его действий протекает где-то далеко. Только после слов свекрови, после того, как вспоминала все то, что мы пережили, нашу любовь, то уважение и трепет с которыми мы друг к другу относились… понимаю, агония только начинается.