– Я бы понял, что обувь мне не подходит уже с первого раза.

– Эх, стальной мир, молодой и старый, запутавшийся сам в себе.

Значит, ее зовут Нэнсис. Дэвид никогда не слышал этого имени и был удивлен, что кто-то узнал его раньше, чем он. Ведь он служил в полиции, в группе быстрого реагирования, и на своем веку не припоминал, чтобы кто-то заводил разговоры о какой-то Нэнсис, у которой стальное тело и живое сердце в груди. Все это казалось очень странным. Быть может, в том была виновата его молодость, но ведь и в делах она нигде не фигурировала, а этот торговец не выглядел таким уж старым, чтобы помнить Нэнсис больше, чем он. Хотя, судя по тому, как много он дерет за простые массажеры, лавочник вполне мог накопить на физиологическое омоложение тела. То, что ему целых тридцать, Дэвиду никак не верилось.

– Я не слышал ни о какой Нэнсис, и начальник о ней никогда не говорил, – с досадой проговорил Дэвид.

Торговец Берти Олива еще раз окинул Дэвида взглядом, гадая, кто же его начальник, что должен говорить ему о Нэнсис, и на какой именно государственной службе он состоит. По внушительным габаритам Дэвида торговец сделал вывод, что тот был явно далек от сортировки информации, а посему узрел в своей болтливости ошибку.

– Советую вам проверить своего малыша. Перебои в сети могли навредить хрупким дендровым ядрам, – произнес Олива, сделав вид, что обеспокоен. – Нет, на разум перебои не повлияют, но они могли отобрать последние капли заряда. А без заряда дендровые связи гибнут в течении двадцати минут.

– Правда? – испугался Дэвид, – Да… да, конечно. Спасибо.

Он поспешил уйти, чтобы вынуть из-за пазухи маленький молчаливый разум, спрятанный от холода у самого сердца. Дэвид обернулся на мгновение: склонившись, лавочник шарил по карманам мертвого дроида, выудил у того свои упакованные товары и понес их обратно к прилавку. Встревоженный Дэвид усиленно грел ладонями разум и дышал на него теплым паром:

– Анпейту, 19-20, активация, – с непривычным для себя волнением произнес он и потер белое ребро между третьей и пятой гранью. – Ты жив там? Активация…

Непривычно было беспокоиться об искусственном разуме так сильно, но интеллект был маленьким, гладким и выглядел совсем безобидно. Дэвид не хотел, чтобы этот малыш умер.

– Кто здесь? – услышал Дэвид и испытал облегчение. Грани разума вспыхнули разноцветным. – Ты моя мама?

– Нет, я… я друг, – растерялся Дэвид. – Я не мама, я друг.

– А кто такой друг? – голос звучал тихо, и не походил на металлический. Он казался безликим.

Дэвид задумался.

– Тот, кто всегда рядом, когда ты нуждаешься в компании, – ответил он. – И всегда помогает, и говорит с тобой, и не выпьет больше, чем полагается…

– Почему?

– Из уважения. Если он знает, что ты в выпивке мастер, то не будет отбирать у тебя это звание.

– Нет… почему он всегда рядом?

– Потому что хочет.

– Друг – существительное, одушевлённое, мужской род. Личность, с которой сформировались устойчивые отношения на основе симпатии, уважения, общих интересов, духовной близости, взаимной привязанности, понимания и доверия, – разум процитировал какое-то определение из энциклопедии своих знаний. Грани его замигали, разноцветные пятна то появлялись, то исчезали. Казалось, будто он радуется. – Значит, у нас связь на основе симпатии, уважения и взаимной привязанности. Ах, да… и еще доверия. Никак нельзя без доверия…

У него, наверное, куча информации внутри, догадался Дэвид, этот малыш очень много знает. Но он совсем не был уверен, что знает он именно так, как нужно. Другом можно было быть немножко, а иногда очень сильно. Они только познакомились, и вряд ли могли называться крепкими друзьями. Дэвид предпочел не говорить об этом вслух, чтобы не расстраивать малыша. Все-таки у него было не так много заряда. Вдруг расстройство отберет у него остатки?