– А-а! – состроил гримасу Заур. – Давай только на лошадях, а? Задрючила меня эта быга, оглохнем с ней скоро!

– Ум-ф, – подтвердил Бабай.

– Хорошо, хорошо, – согласился Брагин. – Пять минут готовность.

Он уже вполне понимал, что происходит в городе. Часть будущих неудачников, которые вчера еще спорили у главы, вместо раздумий решили действовать: быстро вычислили, что в новых, пост-угольных условиях будет ценно, и все свои сбережения, коих, надо полагать, было немало, выкинули на рынок. Действовали грубо, неприкрыто, очевидно, понимая, что и другие поступят так же.

У невысокого дощатого забора, окружавшего буровское поместье, уже собрались люди: всего несколько десятков, куда меньше, чем ожидал капитан. Слобожане сбились кучками, каждая из которых ругалась, галдела, кудахтала.

Рон неспешно повел среди них своего жеребца, завидел недалече повозку со знакомым лицом и тронул уже к нему.

– Здравствуй, Илья Амирович, – приветствовал он крупного землевладельца, на вчерашнем сборе по понятным причинам отсутствовавшего.

– Здоров, Родион, – молвил в ответ помещик, сильно на вид озабоченный.

– Отчего не внутри?

– Не приглашали, – мрачно выдавил Илья Амирович – старый годами, но телом еще могучий. – Но любопытно… что Пашка скажет, – зловеще закончил он.

– Люди за цены пришли?

– Ну а то! Лавки-то опустели, цены в разы подняли! – вспыхнул помещик.

– Считаешь, голова в ответе?

– Кто ж еще? Или мы с тобой деньги печатаем?

– Ясно, – не стал спорить Брагин, мало что смысля в денежном обращении. – Тут сидеть будешь? Или со мной?

– Нет, Родион, – вновь насупился Илья Амирович, – тут посижу.

Главу Рон нашел крайне взволнованным. Старик сетовал на толстосумов и их ненадежное слово, на глупых слобожан, доставших свои заначки и ринувшихся скупать все подряд, на себя, за то что не предусмотрел такой ход событий заранее.

– Вот я же ничего не греб! – сокрушался Павел Алексеевич. – Ведь мог, все прежде всех знал, а не греб же! И Мишка не стал!..

Годенко уже сидел у окна, молча курил, разглядывая собирающуюся внизу толпу.

– А эти!.. – в сердцах махнул голова рукой.

– Про Малевича знаете?

– Нет, говори.

– Убили его…

Рассказ Рона разъярил голову пуще прежнего, заставив разбить о стену узорный стакан.

– Каков план? – слыша, что за окном становится шумно, спросил капитан.

– Надо идти к людям, успокаивать, – тяжело вздохнул Павел Алексеевич. – Успокаивать и пугать.

В сопровождении Рона и его людей он вышел к толпе через десять минут, предварительно надев чистый, но неброский сюртук и приняв для «бодрости духа» стопочку водки. Число ожидающих с момента прибытия Брагина и его отряда заметно выросло: недовольные или науськанные работодателями люди шли за ответом к тому, кто волей отцов и с одобрения самого Духа был поставлен над ними главным.

– Слобожане! – уверенно начал Буров, когда собравшиеся заняли места вокруг. – Первое! Знаю, почему вы здесь. Сам недоволен и сам в связи с этим зол. Второе! Знаю, кто здесь виноват.

Павел Алексеевич сделал паузу, а простой люд затих в ожидании имен.

– Фамилии известны, – вновь томительная пауза. – Быстров, Галькевич, Песков.

Слушатели зашумели – с недовольством и одобрением одновременно.

– Особенно первые двое, – старался казаться грозным старик. – Вчера я позвал их для совета… Они же нарушили слово и посеяли панику. Не помогли мне, а наоборот, навредили. И третье. Из-за чего это все? В чем причина?..

Глава замешкался, а люди в толпе сочли это предложением высказаться.

– Торгаши охамели!

– Вредительство!

– Денег с избытком!

Павел Алексеевич прочистил горло, дабы быть после услышанным, и продолжил: