Не привычные к огнестрельному оружию мужики ожидаемо в этой схватке проиграли. Леший первым выстрелом промахнулся, а остальные, у кого были пистоли, даже не успели взвести курки. Четверо бунтарей рухнули мертвыми или ранеными, двое присели, чтоб не попасть под пули, а прочие решили спастись бегством.

– Все, – откашлялся Родион, – остальные, кто жив, туда! Афанасьев! – крикнул он засадному отряду. – Принимай оставшихся и вези всех в центральное! Трое еще в здании, их тоже возьмите.

– Принял! – отозвался командир «восточных».

Примерно через час, внимательно изучив место преступления и сосчитав убитых, Рон со своим отрядом тоже отбыл в отделение.

«Так торопился сэкономить… До чего ж они жадный люд!» – трясясь на сиденье машины, дивился капитан.

Чутье, однако, подсказывало ему, что приступ жадности в тот день накроет не только Малевича.

Они еще были на полпути к отделению, как на глаза им попались двое бегущих мужчин. Рон сразу напрягся: взрослые мужики резвиться просто так не любили, а делали это либо при драке, либо, что хуже, при воровстве.

– Тормози, – скомандовал капитан Бабаю.

Присмотревшись, однако, он нашел в них мало опасного: чистые, бегут, но не убегают, догнать друг друга не стремятся.

За поворотом подозрительных личностей стало больше: бабы, старушки, мужики и даже малышня – все куда-то спешили. Брагин остановил машину, вылез, дождался, пока грузная бабуля не поравняется с ним.

– Мать, куда мчишь так? – пошел он с ней вровень.

– На рынок, куда ж еще? – обливалась потом она. – Раскупят же!.. – так и не закончила старушка, оставив капитана позади.

Зарулили на рынок. Тьма народа, шум, гам – от чинного рыночного спокойствия с его непрестанной, но тихой шебутней не осталось и следа.

– Очередь соблюдайте! Не лезьте, лядь, без очереди! – зычно орал торговец справа. – По три штуки в руки!

Часть лавок уже пустовала, покупателей было в разы больше, чем продавцов. Люди суетились, бегали от одной лавки к другой, перекрикивались.

– Дорогу! Милиция! – стали пробиваться они к ближайшей лавке. – Дорогу!

Поначалу недовольные, покупатели, глядя на габариты Бабая и шевроны с красным щитом, в итоге расступились.

– Отчего давка? – грозно спросил Рон барыгу.

– А мне почем знать? – ошалело отвечал тот. – Всем срочно свечи понадобились!

– Да если б только свечи! – улыбалась стражам порядка его помощница. – Валька вон уже все спички продала! За новыми рванула. А народ-то, народ! Сразу за ней! Ну, чтобы первыми быть! – смеялась во все зубы она.

– Так ведь закончатся! – обиделся на ее смех дедок. – Вокруг-то смотрела, чтоб хохотать? Всё гребут!

– С чего началось? – продолжал пытать Родион хозяина.

– Да быстровские поутру набежали, – отвечала за того веселушка. – По нескольку раз бегали! Потом песковские, а теперь уже все подряд.

– И почем нынче свечи? – остался серьезным Брагин.

– По три гривны, – отвел взгляд барыга. – Но вам со скидкой отдам… по две.

– Это что?.. В десять раз дороже? – попытался припомнить масштаб цен Рон.

– Так берут же! – пришла на выручку помощница. – Если по старой цене продавать, все бы быстровские загребли.

– Ясно.

Хаос быстро распространялся по городу, что подтвердилось по возвращении в отделение: патрули одного за другим тащили воришек, тюрьма быстро заполнялась, пострадавшие толкались около входа, чтобы подать заявление. От головы уже ждал посыльный: босоногий мальчишка, видимо, из прислуги, быстро капитана признавший.

– Лядь, – проворчал Рон, от поездки слегка утомившийся. – Рано, братцы, – обернулся он к своему отряду, – теперь еще к голове едем. Перезарядимся и помчали.