– Я не верю в это, – пробормотал он, продолжая всматриваться в черты лица лежащего. – Этого не может быть…

Генри пытался ухватиться за хоть что-то логичное, найти в словах Густоса лазейку, но всё, что он слышал, казалось нелепым и вызывало ещё больше вопросов.

– А где доказательства? – наконец выпалил он, надеясь, что это выведет Густоса на чистую воду. – Может, это и не был Том, а его так называемый брат? – в его голосе звучала отчаянная надежда.

– Значит, вы использовали их, заставили работать на агентство?

Густос пожал плечами, его лицо оставалось бесстрастным:

– Это было взаимовыгодное сотрудничество. Они искали ответы на свои вопросы, мы – новые возможности для нашего дела. Ты ведь сам понимаешь, что в этом мире редко что-то происходит без выгоды для кого-то.

– А что с Тоби? Почему он в капсуле? – его голос прозвучал глухо, словно все чувства уже покинули его.

– После последнего сеанса у Тоби начались проблемы. Он ушел слишком глубоко в воспоминания и не смог вернуться. Мы пытались его вывести, но он застрял в этом состоянии, словно утонул в своих детских снах, где продолжает искать брата.

И у Тоби есть родимое пятно на ноге, а у Тома его нет. Вот, посмотри сам.

Густос медленно приподнял край простыни, прикрывавшей Тоби, обнажив его ногу. На бледной коже выделялось темное родимое пятно, небольшое, но заметное. Генри не мог оторвать взгляда от этой детали. Густос с интересом следил за его реакцией, на его лице играла едва заметная усмешка.

– Я… я не могу… – едва слышно прошептал он, глядя в пустоту перед собой.

Инспектор, до этого молчаливо наблюдавший за происходящим, сделал шаг вперёд. Его голос звучал неожиданно мягко:

– Ладно, парень, хватит. Ты свободен. Иди наверх, заканчивай свою смену.

Генри кивнул, но промолчал. С опущенной головой он повернулся к выходу, каждый шаг давался с трудом, словно ноги налились свинцом. Он медленно закрыл за собой дверь, чувствуя, как тяжесть давит на плечи. В коридорах стояла тишина, его шаги почти не звучали. Внутри была пустота, которая поглотила все его мечты и надежды.

Он дошёл до лифта, вошёл внутрь и нажал кнопку, ведущую наверх. Лифт медленно поднимался, а Генри смотрел на тусклую панель, где сменялись цифры этажей. Ему казалось, что его душа погружается в бездну отчаяния. Последняя надежда на спасение отца угасала в нём, как затухающая свеча.

Мысли о теле в могиле Тома теперь казались далёкими и несущественными. Даже если бы он вспомнил об этом, ничего бы не изменилось – всё выглядело пустым и бессмысленным. Теперь ему всё казалось чужим и предрешённым, словно его судьба была решена в тот самый момент, когда он решил бороться.

Генри вернулся домой, усталый, но решительный. Открыв дверь, он поспешно скинул обувь в коридоре и крикнул:

– Я дома!

Навстречу ему выскочил пёс, радостно подпрыгивая и виляя хвостом. Генри потрепал его по загривку и, улыбнувшись, громко спросил:

– Тётя Эмма, с собакой гулять нужно или ты уже погуляла?

– Всё в порядке, я уже была с ним, – донёсся голос тёти из кухни.

Генри, почесав собаку за ухом, прошёл в гостиную. За столом сидел профессор, задумчиво перелистывая ту самую книгу, которая "проглотила" мой портсигар.

– Ну как вы, профессор? Как нога? – спросил Генри, присаживаясь рядом.

– Да всё хорошо, – спокойно ответил тот, отложив газету. – А как у тебя? Как смена прошла?

– Лучше не вспоминать, – Генри тяжело вздохнул. – Так гадко я себя давно не чувствовал.

– Ну что ты такое говоришь? – Тётя Эмма, выйдя из кухни, попыталась его успокоить. – Может, тебе просто стоит отдохнуть?