– Это он, – Генри едва сдерживал дрожь в голосе. – Это Том, я уверен.

Инспектор прищурился, всматриваясь в лицо лежащего мужчины. Затем он кивнул, хотя его голос оставался настороженным:

– Ладно, я тебе поверю… Давай выбираемся отсюда.

Они начали медленно отступать обратно, инспектор то и дело ворчал, задевая плечами стены узкого лаза:

– Чёрт бы побрал этот лаз… Мой костюм… Знал же, что это будет стоить мне нервов, – он сердито тряхнул головой, пока пыль оседала на его волосы.

Когда они, запыленные и измученные, выбрались из вентиляции, Генри не мог скрыть радости. Он чувствовал, как сердце бешено колотится в груди, и, не сдержав улыбки, заговорил, чуть не подпрыгивая от возбуждения:

– Всё, идём к Густосу, арестуем его! Я же показал вам доказательства! Теперь я смогу оправдать Зейна и отомстить за своего отца! – подумал Генри, и в его голосе звучала искренняя надежда.

Инспектор бросил на него усталый взгляд, едва заметно усмехнулся и, сделав вид, что разделяет его энтузиазм, коротко ответил:

– Ладно, идём к Густосу, – он развернулся и направился к кабинету начальника, его шаги гулко раздавались в пустом коридоре.

Они дошли до массивной деревянной двери. Инспектор остановился, резко обернулся к Генри и, почти не глядя ему в глаза, сказал:

– Подожди здесь. Я сам разберусь.

Генри не успел возразить – дверь кабинета захлопнулась перед его носом. Он остался стоять у окна, глядя на серую мглу за стеклом. Мысли уносили его куда-то далеко: он представлял, как Густоса выводят в наручниках, как Зейн обретает свободу, как отец, очищенный от обвинений, смотрит на него с одобрением. Эти образы согревали его и придавали сил.

Внезапно его мечты прервал звук открывающейся двери. Генри обернулся и замер: инспектор, с натянутой улыбкой, пожимал руку Густосу, а тот, ухмыляясь, бросил на Генри холодный, недобрый взгляд и, не произнеся ни слова, быстро скрылся в своём кабинете.

Инспектор подошел к Генри, не меняя выражения лица, и наклонился к нему, говоря тихо, но с нажимом:

– Слушай внимательно. Всё в порядке, это был не Том. Мы ошиблись, – сказал инспектор неестественно мягким тоном, в глазах читалось притворное спокойствие.

Генри почувствовал, как внутри закипает гнев. Он уже собирался возразить, но инспектор грубо схватил его за плечо и прижал к стене:

– Тише, не истери. Густос сказал, что через пять минут он сам спустится с нами вниз и всё покажет. Ты увидишь, кто там лежит и почему.

Генри сжал кулаки, стараясь удержать ярость под контролем. Он понимал, что один не сможет ничего изменить. Инспектор, словно забыв об инциденте, отпустил его и отступил, сохраняя натянутую усмешку на лице.

Спустя пять минут дверь кабинета снова открылась, и в коридоре появился Густос. Его лицо было непроницаемым, в голосе звучали холодные, отточенные интонации:

– Всё, идём.

Они молча шли к лифту, и Генри внимательно следил за каждым движением Густоса, надеясь уловить хоть намёк на слабость. Но тот оставался невозмутим. Когда двери лифта закрылись, Густос без колебаний нажал кнопку нужного этажа – того самого, где лежал Том. Генри это заметил и напрягся, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Лифт начал спускаться, а в голове у Генри путались мысли: *«Почему Густос сам ведёт нас туда? Это ловушка? Он успел предупредить своих, чтобы они зачистили всё?»*

Он пытался найти какое-то объяснение, но снова и снова приходил к одной и той же мысли: *«Густос не будет сам себя сдавать полиции. Это нелогично.»* Лифт медленно опускался вниз, и Генри погружался в свои сомнения, пока звуковой сигнал не сообщил, что они прибыли на нужный этаж.